Годы в Белом доме. Том 2

26 декабря – в день одного из крупномасштабных налетов бомбардировщиков В-52 – мы получили информацию непосредственно из Ханоя. Он отвергал «язык ультиматума», содержавшийся в нашем предыдущем послании, – приняв при этом наши условия. В его сообщении на нескольких страницах содержалась обобщенная версия событий начиная с октября, в совершенно неполемическом – для Ханоя – виде. Затем он согласился с тем, что переговоры на уровне экспертов могут возобновиться, как только прекратятся бомбардировки. Он клялся, что Ле Дык Тхо не сможет присутствовать на встрече до 8 января – из-за плохого самочувствия. Ханой подтверждал «свой постоянно серьезный подход к переговорам» и свою готовность «уладить оставшиеся вопросы с американской стороной». Мы не слышали такой вежливый тон от северных вьетнамцев с середины октября.

Я проинформировал Никсона, который находился в Ки-Бискейне. Он хотел убедиться в том, что мы будем на шаг впереди возвращающегося к работе конгресса. Из-за этого он настаивал на объявлении о возобновлении встреч в то же самое время, что и о прекращении бомбардировок. Я предложил жестко увязать эти понимания. Я предложил, чтобы мы, во-первых, потребовали возобновления работы экспертов 2 января, во-вторых, подтвердили наше предложение, выдвинутое 18 декабря, и, в-третьих, настаивали на ограничении срока проведения нашей встречи с Ле Дык Тхо тремя-четырьмя днями. Тем временем мы продолжали бы бомбардировки. Никсон неохотно согласился. Размышляя о возможных вариантах исхода, он стал проявлять энтузиазм по поводу своего появления на телевидении в случае успеха переговоров. Если Ханой снова станет ставить препоны, то тогда мне будет доверено выступить на брифинге. Я заверил его, что с учетом такой мягкой реакции Ханоя до этого не дойдет.

То, с каким рвением стремился Ханой прекратить бомбардировки, проявилось на следующий день, когда мы получили очередное послание с выражением готовности возобновить переговоры технических экспертов, как только бомбардировки будут прекращены, и с подтверждением готовности Ле Дык Тхо встретиться со мной 8 января.

Мы ответили 27 декабря, выдвинув условия, которые я обрисовал Никсону: технические встречи должны быть возобновлены 2 января; Ле Дык Тхо и я должны будут встретиться 8 января; для переговоров будет установлен ограниченный срок.

Мы предупредили, чтобы в протоколы не были вставлены «вопросы, надлежащим образом охваченные основным соглашением». Возобновившиеся переговоры, как будет объявлено, совпадут с прекращением бомбардировок. Для того чтобы дать Ханою максимальный стимул для скорейшего ответа (и выполнить заветную цель Никсона об объявлении о возобновлении переговоров до возвращения к работе конгресса 3 января), мы предложили прекратить бомбардировки в течение 36 часов после получения окончательного подтверждения изложенных процедур. А закончили мы наше послание очередным предупреждением:

«Американская сторона хочет подтвердить свою готовность достичь скорейшего урегулирования. Но это требует прекращения со стороны ДРВ использования методов, которые помешали заключению соглашения в декабре. Если обе стороны сейчас вернутся к проявлению доброй воли, продемонстрированной в октябре, оставшиеся проблемы могут быть решены скорейшим образом. Именно в таком духе американская сторона будет действовать, предпринимая последние усилия для завершения октябрьских переговоров».

Ответ Ханоя не заставил себя ждать даже сутки – блестящее достижение, учитывая время, необходимое для пересылки в и из Парижа и разницу во времени. 28 декабря Ханой подтвердил наши предложения, как и «постоянно серьезный подход к переговорам».

На следующий день мы сообщили в Ханой, что прекращаем бомбардировки начиная с 19.00 по вашингтонскому времени. Мы вновь сделали острое заключение: