Голос моря

Аяана смотрела на ботинок до тех пор, пока вновь не стала семилетней девочкой, склонившейся над неподвижным трупиком любимого котенка. Мир изменился после его смерти. Погрузился во тьму. Но ей нужно всплыть на поверхность. Продолжать путь, словно не случилось ничего необычного. Шагать молча, вслепую, оглохшей. Как учил Мухиддин: «Самые важные вещи невидимы глазу, самая главная истина кроется между строк».

Поэтому Аяана пошла дальше. Ей нужен паспорт, чтобы вернуться домой. Какая из комнат принадлежала Кораю?

Когда девушка возвращалась с прогулки, ботинок уже исчез, как и следовало предполагать.

Сидя на краю кровати в своей комнате, Аяана таращилась на белые стены. Что за день. Стамбул, перекресток мировых путей, врата для мелочных человеческих надежд и возможностей, которые предлагала война. Девушка молилась, чтобы те, кто не мог платить, не умирали. Молилась, чтобы владелец исчезнувшего ботинка остался в живых и нашел дорогу домой. Молилась, чтобы под «обреченными душами» мужчина не подразумевал свою собственную. Интернет не работал. Мобильный сигнал отсутствовал. Все попытки позвонить матери потерпели неудачу. Но Аяана продолжала набирать номер. Нужно вернуть паспорт.

Она не видела выхода. Не понимала, что происходит. Что реально, а что – нет. Во время семейного ужина тем вечером Аяана постаралась придать лицу пустое выражение, похожее на маску Нехир. Это выражение прекрасно сочеталось с черным платьем в стиле Одри Хепбёрн. За столом девушка вела светский разговор и держалась рядом с Кораем, словно тот был магнитом. У него находился ее паспорт. Как только она это допустила?

Аяана слушала рассуждения Эмирхана об экономике Греции и о войнах на ее границах. О том, что ИГИЛ[26] – очистительная сила, отражение людского выбора. Она слушала и кивала в нужных местах, поглядывая на Нехир, которая наблюдала за девушкой с заинтересованным, хищным видом и салютовала ей бокалом вина, когда их глаза встречались. А один раз мать Корая прошептала одними губами:

– Удачи.

От признания Нехир ее усилий Аяана заморгала. Ей стало трудно дышать. Теперь она знала, каково это – тонуть, глотая воду в надежде, что в легкие хлынет кислород, пока тело и душа вопят от отчаяния.

73

– Я хочу получить обратно свой паспорт.

– У меня он будет в безопасности.

– Лучше пусть полежит у меня.

– Нет, Аяана.

– Верни его.

– Нет.

– Но почему?

– Потому что, – лениво улыбнулся Корай, играя с девушкой.

Она отшатнулась, ошарашенная и напуганная бессмысленностью происходящего, испытывая отвращение от собственной беспомощности.

Аяана подкараулила момент и подняла важный для себя вопрос за ужином.

– Корай, мне нужен паспорт, чтобы чувствовать себя спокойно во время завтрашней прогулки по городу, – улыбнулась она.

– Прогулка по городу? – воскликнула Нехир. – Дорогая, со всей этой неопределенной обстановкой… Сынок, почему ты не озаботился безопасностью гостьи и не объяснил все как следует?

– В годину пертурбаций паспорта являются величайшей ценностью, – наблюдая за Аяаной, проронил Эмирхан. – Красавица моя, надеюсь, ты не чувствуешь себя в опасности здесь, с нами?

– Нет… просто…

– Значит, все решено.

Родители обменялись взглядами с сыном. Аяана замолчала, понимая, что каждое ее слово извратят, перевернут, исказят, обыграют, как котята играют с комком шерсти. Хотя в этом случае скорее три льва. Однако ей тоже придется научиться играть в эту игру. И очень быстро. Девушка поджала губы и метнула испепеляющий взгляд на Корая.

– Вина, canim? – спросил тот.

– Нет, спасибо, – ледяным тоном отозвалась Аяана.

– Должен извиниться, что плохо исполнял обязанности хозяина. Обещаю отложить все дела на выходные и показать тебе мой любимый cosmoi.

Родители Корая тихо рассмеялись, пока Аяана думала, почему не слышит веселья в их голосах. Затем утешила себя тем, что осталось шесть дней. Всего шесть дней до обратного перелета в Китай.

74

«Эсмерай». Ресторан назвали в честь лунного затмения. Он располагался в лабиринте квартала Тарлабаши, настолько похожего на улочки восточноафриканских городов, что Аяана немного расслабилась. Они с Кораем двинулись от площади Таксим, позволяя толпам из разных стран обтекать их. Яркое биение жизни, громкая ритмичная музыка, внимательные взгляды. Похожая на статую европейская женщина, которая оказалась мужчиной. Зловоние среди насыщенных запахов специй и цитрусовых. Аяана цеплялась за руку Корая, напуганная направленным на нее вниманием.

– Ты их очаровала, – сказал он, притягивая ее ближе к себе, затем показал на восток. – Бульвар Тарлабаши. Известен своими борделями. Подумай, раньше здесь находились семейные дома. Греческие. До массового переселения. Сейчас в этом районе обитают те, кто прибыл в страну незаконно, – полуулыбка.

На темно- и светло-коричневых лицах африканцев повсюду читалась раздраженная надежда, словно все, во что они верили, когда начинали свое фантастическое путешествие к земле обетованной, просто испарилось сразу же после прибытия.