Голос моря

Везде продавалась еда, однако Корай высматривал особое место. Только в Тарлабаши мог существовать «Эсмерай», процветающий за счет парадоксов и обмана зрения. Играл анатолийский рок, когда старуха в цветастом платке встретила гостей у входа в ресторан и провела их за уже приготовленный столик в дальнем конце помещения. Аяана тяжело опустилась на сиденье, чувствуя, как обострилось восприятие мира, и подозрительно сощурилась, прислушиваясь. Корай речитативом перечислял непонятные блюда, оживленно жестикулируя: джаджик, лахмаджун, погача, базлама, манты, маринованный острый перец, тавук-гёксу, пахлава, жиро и лабане в масле. А еще халва всех видов и пишмание.

– Всё это ты заказал? – спросила Аяана.

– Да, и кое-что еще, – глаза Корая танцевали. – Ни одно чувство не останется незатронутым.

Она молча уставилась на спутника.

Старуха с лицом, на котором пересекались миллионы морщин, подошла и принесла мерджимек чорбасы с долькой лимона в супнице.

– Нам обоим требовалось выбраться из дома, – посмотрел на Аяану Корай, а не получив ответа, продолжил: – Я всё организовал. Мы не вернемся туда еще несколько дней.

Он потер ладонями лицо и вздохнул. Почувствовав, как участился пульс, а в голове зазвенело, девушка выпалила, заикаясь:

– У м-меня н-нет запасной одежды.

– Купишь все необходимое в магазине. – Корай устало потер глаза. – Последние несколько дней выдались очень тяжелыми, canim. Я задолжал тебе выходные. – Он рухнул на свое место, не сводя взгляда с Аяаны. – Итак, новости. Эмирхан… в общем, причина его отвратительного поведения… рак поджелудочной железы. Диагноз подтвержден. Похоже, старому хрычу грозит самая мерзкая из всех возможных смертей, – глаза мужчины блеснули.

Аяана немного смягчилась и наклонила голову, отчасти удивленная, насколько глубоко проникли миазмы виллы на холме в душу. Говорил ли он правду?

– Ты попала в самый разгар сезона передачи дел, – посмотрел на спутницу Корай. – Прости, я планировал для нас совершенно другие каникулы.

– Сочувствую насчет твоего отца, – проговорила Аяана.

Однако беспокойство не исчезало. «Разгар сезона передачи дел» не объяснял ни мозаики ужаса, написанной на лицах тех, кто бесшумно скользил по коридорам дома, ни одинокого ботинка с пятнами крови в саду. Ни расчетливого взгляда Корая, который точно следил, какое воздействие произвели его слова. Поэтому Аяана постаралась излучать вежливое сочувствие.

– Мисс Африка, ты можешь мне доверять, – понизив голос, заверил мужчина, прикасаясь к ее руке.

Девушка вздрогнула. Неужели она ведет себя настолько очевидно? Как раз в это время молодой человек с едва пробивавшимися над губой усиками принес их заказ. Корай что-то сказал официанту. Минуту спустя музыка изменилась.

– Омар Фарук Текбилек, – пояснил собеседник, несколько секунд послушав новую мелодию. – Это еще можно терпеть. – Он улыбнулся Аяане. – Что будешь пить? Шербет? Очень рекомендую такой сладкоежке, как ты.

Несмотря на свои опасения, она откинулась на спинку и почувствовала, как тугой ком нервов в животе немного распускается, позволяя дышать свободнее. Корай немедленно начал рассказывать новости дня, в частности об обвале на фондовом рынке в Китае и об удручающем влиянии ситуации на простых людей, объяснив всё менталитетом.

Аяана глубоко вдохнула, прежде чем возразить:

– Даже так называемые «маленькие люди» имеют право мечтать.

– Бессистемные фантазии приводят к провалу, – медленно произнес Корай, окуная палец в соус. – Это необходимые меры. К счастью, твой любимый Китай слишком велик, чтобы рухнуть.

Молодой официант принес заказанный розовый шербет, пока они говорили о море, жизни, выборе профессии и кораблях. Корай пошутил о режиме строгой экономии в Греции:

– Какая самая большая благотворительная организация в Евросоюзе? Греция. – Затем перевел тему на увлекавший его предмет: террористов. – Стратегический объект превратился во Франкенштейна! Гротеск и смерть как мотивация! – фыркнул он. – Этот мир рехнулся.