Голос моря

Аяана засунула ладони в подмышки, завороженная этими вариантами Корая: обаятельный хамелеон, неистовый пророк, заботливый гид, властитель судьбы, источающий шарм мужчина. Он показал ей новые грани Стамбула, полного сокровищ, секретов и шепчущих людей, которые могли продать что угодно, даже фиолетовый эликсир вечной жизни. Показал магазин картографии, напоминавший лабораторию алхимика, где Аяана, потеряв счет времени, долго бродила среди карт и других магических предметов. Ее лицо отражало замешательство и интерес, а еще восторг, отвращение и дурноту. Соблазн. Он заставил вновь увидеть притягательность и красоту спутника, который уже избавился от серьги в ухе и теперь представал приятным сочетанием Корая-студента и стамбульского Корая. Оборотень, способный и желающий изменить жизнь Аяаны так, чтобы той больше никогда не пришлось беспокоиться о неизвестном будущем. Она представила встречу мужчины с Мунирой и Мухиддином. Последний наверняка заманил бы опасного богача на рыбалку, бросил его в воду, чтобы посмотреть, выживет ли он… или нет. Девушка улыбнулась, потягивая шербет. Когда она допила, рядом появился графин с вином. Корай наполнил ее бокал.

– Напиток для больших девочек. Чему ты улыбалась?

– Эмирхан, – ответила она вопросом на вопрос, – можно ли ему еще чем-то помочь?

– Жизнь иногда подбрасывает дерьма, – склонил голову Корай, быстро скрыв промелькнувшую в глазах тоску, затем наклонился к Аяане и приподнял ее подбородок. – Ты, мисс Африка, должна понимать, что жизнь – это не право человека, а колесо рулетки. – Заметив ее взгляд ребенка, чью единственную мечту грубо растоптали, добавил: – И наш номер уже выпал.

– Что ты можешь сделать? – спросила девушка и обмякла на сиденье в ожидании ответа.

Корай отставил вино в сторону. Снаружи ветер начал тихо завывать. В помещении же воцарилась оглушительная тишина. Аяана оглянулась через плечо на вход, будто оттуда мог появиться неведомый враг с клыками. Ужас принес с собой вопрос: что было настоящим, а что нет? Она водила кончиками пальцев по узорам басмалы на столешнице, пока разум лихорадочно метался среди смыслов зловещих правд. Запятнанная ткань бытия – что с ней можно поделать? Однако в каждом безумном бормотании слышались отголоски призыва муэдзина с родного острова: простая, несовершенная, человеческая искренность. Несмотря на все произошедшее, нет-нет да и проявлялись небольшие жесты доброты и радости. Но затем снова возникали картины мира, объятого пламенем, массового переселения, женских страданий, сломленных детей. Ее сломанного детства. Обрывками проносились перед глазами образы из дома: рыболовецкий флот капитана Али, его увлеченность ежегодными миграциями косяков марлинов, его громовой смех, когда день выдавался удачным, и смирение перед судьбой, когда лодки возвращались пустыми; а еще садик матери, с трудом созданный на сухой, соленой земле, в котором Мунира выращивала травы и напевала песни, не подозревая, что они тоже служили бальзамом для души дочери. А еще один из штормов Пате – громогласный, ослепительно полыхающий молниями, поднимающий волны, свивающий кольцами небо и тьму. «Мирам не предназначено быть одинаковыми», – поняла Аяана.

Снаружи доносились звуки жизни: блеяние коз, гудки машин, человеческие голоса, крики невидимых раненых и музыка, музыка, музыка. Девушка вздрогнула, когда вспомнила, где находится.

Корай внимательно наблюдал за сменой настроений на ее лице.

– Если бы я мог, то никогда не позволил бы никому другому смотреть на тебя, – пробормотал он. – Вместо этого нарисовал бы твой портрет и показывал бы его только избранным. Изобразил бы тебя теми оттенками, которые бы выбрал сам. – Отвечая на вопросительный взгляд Аяаны, он тихо и мягко добавил: – Я готов защитить тебя от всего, yavrum. Только скажи. – Она заморгала, тяжело вздохнула, налила себе в чашку чай со специями, сконцентрировав внимание на тепле напитка и гладкости посуды. – Только скажи, – настойчиво повторил Корай.

Аяана выплюнула горячую жидкость, которую пыталась проглотить.

– Твой отец…

– …умирает, – мрачно завершил фразу Корай. – Такой прагматик неспособен торговаться со смертью и крайне недоволен ее дерзостью.

– Нехир…

– …сделала решения отца своей целью в жизни и является наследницей его привычек, – злой огонек вспыхнул в глазах Корая, но тут же потух.

– А твои братья…

– …не обладают достаточной смелостью, чтобы удержать судьбу за рога. Я единственный наследник.

– Так в чем конкретно состоит семейный бизнес? – уточнила Аяана.

Корай вперил в нее немигающий взгляд и долго смотрел в упор, потом бросил:

– Ответ на этот вопрос тебе лучше не знать. – Он заказал стакан клюквенного сока. – Нет, постойте, лучше принесите бутылку хорошего вина. И выберите подороже. – Обратился к Аяане: – Будешь пить?

– Нет, – качнула она головой.

– Однажды ты захочешь вина.

– Никогда.

В этом Аяана была уверена. То пойло, которое они пробовали вместе с подругой Шалом, на вкус оказалось похожим на одну из самых противных настоек матери.