Голос моря

Аяана била руками по воздуху, лишь заставляя противника смеяться, затем закрыла глаза. Приступы астмы немного напоминали нынешние ощущения. А еще погружения глубоко под воду. Всегда наступал момент, когда отступала человеческая потребность дышать. Девушка расслабилась в ожидании этого мгновения. Время остановилось. Голоса отдалились, превращаясь в шепот – все злобные слова Корая, который оскорблял ее, ее расу, ее нацию, ее остров, ее тело и описывал, что сделает с ней, требуя:

– Сопротивляйся!

«Никогда», – это была последняя мысль Аяаны.

Ее власть состояла в отстраненности.

Аяана пришла в себя. Корай исчез. Она сидела на скамье одна, не считая стайки птиц у ног. День стал оранжевым. Велосипед лежал рядом.

Девушка прикоснулась к саднящему горлу.

Позднее, когда она вернулась в комнату, заперлась изнутри и подперла дверную ручку стулом, то увидела в зеркало синяки. Затем легла в постель и уставилась в потолок, прислушиваясь к шагам в коридоре и вспоминая Делакшу. Слез не было. Перед глазами уже стоял пример, как женщина может стать преследуемой призраками тенью. Потом на ум пришло надежное средство изгнания демонов, предложенное еще Мухиддином – каллиграфия басмалы.

На следующий день Аяана в топе с низким вырезом, открывавшем синяки на шее, и собранными в хвост волосами вошла в класс и продемонстрировала всем свои налившиеся цветом кровоподтеки. Корай первый воскликнул:

– О, canim, ты что, упала? – И подошел, чтобы обнять девушку и прошептать ей на ухо: – Что ты делаешь? Немедленно прикройся.

Она сжала его руку, заставив охнуть от неожиданности, и пробормотала:

– Длинный стальной наконечник сейчас направлен тебе в сердце. Только шевельнись, и я проткну твою грудь.

– Ты, стерва, смеешь мне угрожать? – высоким, но спокойным тоном произнес Корай.

– Нет, canim, просто информирую, – отозвалась Аяана и после паузы добавила: – Улыбайся, дорогой, а то совсем позеленел.

– И что ты хочешь от меня? – спросил противник, а почувствовав, как переместилось острие, предположил с яростью в голосе: – Чтобы я извинился и поклялся никогда больше не пытаться тебя задушить? Или что-то настолько же банальное, а?

– Нет, – фыркнула Аяана, отстраняясь и убирая ручку для каллиграфии в сумку. – Просто хотела посмотреть, влияет ли угроза гибели на тебя. – Кивнула. – О да, еще как влияет.

– Тебя прикончить – раз плюнуть, – с яростью прошипел Корай, смерив собеседницу холодным взглядом.

– Верно, – ледяным тоном отозвалась она. – Но клянусь, что успею проткнуть тебя, так что ты истечешь кровью и умрешь вместе со мной.

Затем она развернулась, помахала Ари, пробормотала что-то Шалом, после чего рухнула на стул возле стены до того, как подогнулись колени, откинулась на спинку, совсем как один из гангстеров в болливудских фильмах, и дрожащими руками вставила наушники, окунаясь в тишину выключенного телефона. Сердце бешено колотилось, к горлу подкатывала дурнота. Аяана сдержалась, чтобы ее не стошнило на книги, отчаянно желая приближения сессии по судоходной картографии.

Вскоре после противостояния Корай исчез из жизни девушки, чем только заставил ту сильнее нервничать и постоянно оглядываться через плечо. Аяана проводила дни и ночи в библиотеке, а также записалась на практические занятия в море, ожидая новостей из дома со все возраставшим отчаянием. Где же Мухиддин? Мысли о возвращении на маяк всплывали снова и снова.

Проходившие дни приносили отфильтрованные известия о волнениях в мире, и очень скоро – слишком скоро – наступил день рождения Аяаны. Она подумывала отметить его в тишине, но рано утром, открыв дверь, обнаружила на пороге корзину, наполненную персиками, грушами, финиками, цветами лилий. Еще внутри была розовая халва и красный конверт с запиской, которая содержала всего пять слов: «По-прежнему очарован. Навеки твой, Корай».

89

Lenye mwanzo lina mwisho.

Где есть начало, там есть и конец

Аяана сидела возле озера и кормила лебедей в последний раз, вспоминая заведенных за время обучения друзей и знакомых со всех уголков мира. Опустив руки в воду, она вызвала в памяти воспоминание о гончаре, который жил в маяке.

Ночной телефонный звонок укрепил решение покинуть страну.

Без всякого вступления Корай будничным тоном заявил:

– Я в Стамбуле. Прошлым вечером мой отец, Эмирхан Терзиоглу, скончался. Мы находились рядом.

– Соболезную, – заморгав, пробормотала сонная Аяана.

– Его смерть была мучительной, – сообщил Корай, пока ее мысли лихорадочно метались. – Теперь ты должна приехать.

Эти слова произвели на девушку такой же эффект, как свалившийся ледяной блок, и вызвали в памяти отчетливый образ уступа и желания спрыгнуть. Она посмотрела в окно на полную кроваво-красную луну. Тишина.

– Аяана? – не получив ответа, произнес Корай.