Голос моря

Среди рыбаков ходило поверье, что в полнолуние всем людям следует проявлять повышенную осторожность, так как кровь, подобно морю, подчинена приливам. В такие периоды сильнее становилось притяжение к небесному телу, неудержимее стремление сбежать, особенно с помощью беспокойного океана. В культурах, где проводились обряды экзорцизма, первым шагом стало бы объявление имени демона – Корай. Отречение, лишение власти – предложение безопасного будущего – являлось итоговым и бесповоротным действием. Из самых укромных уголков души Аяаны вырвалась сила, которая заставила ее выключить телефон.

Всю оставшуюся ночь девушка просидела, закрывая руками лицо, погружаясь в глубины сердца, окруженная гулом заново вскрытых тайн. Она словно наяву видела Эмирхана, чувствовала горе тех, по кому никто не скорбел, проплывала мимо Корая. Его лицо, лицо незнакомца, лицо любовника, предлагало вселенные в обмен на ее душу со всеми призраками. Лунный свет касался кожи, точно обещал стать свидетелем происходящему. По рукам стекала влага. Но затем Аяана решила, что с нее достаточно, усвоив еще один урок: расставания были репетицией смерти. Смерть же служила основой жизни.

Через два дня на пороге обнаружился большой коричневый пакет. Аяана нашла и вскрыла посылку на рассвете, после бессонной ночи. Внутри оказались две обернутые в воздушно-пузырчатую пленку вазы. Гончар использовал для их восстановления золото, медь и лак. Оба сосуда выглядели еще более совершенными теперь, с отшлифованными недостатками.

90

Спустя две недели Аяана вернулась туда, где испортили ее прическу. Парикмахер отшатнулся, заметив приближение клиентки, но подавил ужас и улыбнулся.

– Отрежьте их, – велела она, усаживаясь в кресло, в котором едва поместилась.

Изначальный ступор парикмахера сменился профессиональным рвением. Он достал ножницы и расческу с частыми зубцами, призвал с новой уверенностью помощников и принялся обсуждать с ними роли в эксперименте с головой Аяаны. Когда же та появилась из облака обрезанных прядей, вся команда сошлась во мнении, что им удалось создать еще одну Рианну.

– Лианна, – объявил парикмахер.

Остриженная девушка безропотно выдержала новую фотосессию – последнее свидетельство пребывания в Китае – и уставилась на снимок. Мир и опыт изменили внешний вид запечатленной там молодой женщины.

Аяана покинула Сямынь и страну.

Отъезд: желудок сжался в твердый ком. Жизнь вертелась на кончике языка, когда самолет до Кении взмыл в воздух, выше и выше, будто никогда больше не собирался возвращаться на землю. В середине пути Аяана посмотрела вниз из иллюминатора – всё заслоняли непроницаемые для взгляда облака. Тогда она обратила внимание на соседей. Почти все пассажиры самолета оказались гражданами Китая. Имя стюардессы – Ачинг – заставило девушку улыбнуться.

Несколько часов спустя они приземлились в Найроби. Ничто не имело значения, кроме яркого и ласкового африканского солнца. Его лучи падали на лицо Аяаны. Она вдохнула родные запахи: смесь манго, гвоздики, земли и огня.

Дородный таможенник в черном костюме и галстуке спросил:

– Umerudi? – «Возвращаетесь?»

– Nimerudi – «возвращаюсь», – ответила Аяана.

91

Mtumbwi wa kafi moja huanza safari mapema.

Лодка с одним веслом отчаливает рано

Через семь месяцев после того, как Аяана покинула Китай, в художественной галерее Гуанчжоу произошло крайне любопытное событие. Там проходила выставка последних работ ведущего уединенный образ жизни мастера по керамике По Фу под названием «Об этой земле, женщина». Разнообразные сосуды были выполнены в формах, намекавших на округлости и изгибы тела женщины. Пресса объявила работы чувственными, наполненными драматизмом и новаторскими. В основном это были черные и коричневые лакированные вазы. Особый отклик вызвал триптих. Составленный вместе, он демонстрировал наклонные формы, украшенные сзади узорами, похожими на татуировку хной, а также источал аромат жасмина, что служило характерной чертой всех работ мастера.

Критики-искусствоведы превозносили выставку на все лады. Фотографии разместили в газете «Чайна дейли». Бурные восторги и дифирамбы привлекли внимание мужчины, который лениво пролистывал прессу по возвращении из Турции в Сямынь. Он читал и перечитывал фразу из статьи: «Работы вдохновлены личным опытом, полученным в водах Западного океана сквозь призму взглядов и прикосновений потомка двух наций».