Голос моря

Аяана повернулась, чтобы помочь с багажом, только тогда увидела девочку и сначала решила, что та приехала с другими пассажирами, но потом заметила похожие на Мухиддина черты и выронила сумки. Время застыло. Во рту возник противный металлический привкус, ладони вспотели.

– Кто это? – резко спросила Аяана у матери и подозрительно сощурилась.

– Твоя сестра Абира, – с полуулыбкой Мунира погладила старшую дочь по щеке.

– Абира? – Повисло напряженное молчание, прежде чем вернулся дар речи. – Твой… ребенок?

– Да. – Мать протянула обе руки к Аяане. – Мы хотели сообщить…

– Ясно… – ледяным голосом произнесла та. – Лучше поскорее отправиться домой, вы наверняка устали.

С этими словами она вскинула сумки и зашагала вперед, не дожидаясь, пока за ней последуют мать и сестра. К лицу прилила краска, сердце сжалось, в желудке образовался ледяной ком. «Я. Не. Стану. Плакать, – зло думала Аяана, разваливаясь на части, пытаясь переварить нереальную реальность. – Сестра? Никто ничего не удосужился рассказать. Дочь Муниры и Мухиддина. Абира!»

Ревность свивалась кольцами: отобрали отца, мать и даже имя. Затем накатила меланхолия. Эмоции горчили на языке, отдавая одиночеством и ужасом оттого, что теперь она никому не нужна.

Когда Аяана зашла в дом, она бросила вещи на пол, промаршировала в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Рухнула на кровать, не зная, как собрать уже разбитое на мелкие осколки сердце.

Новая приветственная делегация гостей, выражавших соболезнования и осыпавших вопросами. Много еды. Аяана выбралась из комнаты и уселась за стол, молча слушая разговоры и избегая внимательного взгляда младшей сестренки. Не представляя, как теперь быть.

Далеко за полночь, когда в доме снова стало тихо, девушка подошла к комнате матери и какое-то время наблюдала, как та успокаивает беспокойную Абиру.

– Какая ты высокая, – заметив в дверях Аяану, сказала Мунира. – И красивая. Как дела с учебой?

– Хорошо.

– Какая специализация у тебя сейчас?

– Бакалавр морских наук.

Глаза матери заблестели.

Затем последовало напряженное молчание.

– Мы ждали, чтобы сообщить тебе лично, до того… До того… – Она неопределенно махнула рукой, не переставая укачивать Абиру. – Что не так, лулу? – вздохнула Мунира, и тени наползли на ее лицо.

– Другие знают, – резко заявила Аяана, указав на малышку. – Все знали, кроме меня. Скрывать целого ребенка?!

– Дочка… – Мать переложила уснувшую девочку на кровать и подошла, раскрыв объятия.

Аяана отпрянула и нахмурилась.

– Это случилось так неожиданно, – голос Муниры задрожал, протянутые руки тоже. – Я не думала, что смогу выносить дитя. Но всё в руках Божиих… и малышка стала нам даром свыше. Родить в моем возрасте… И Мухиддин… Он был так счастлив и заявил, что мы должны сообщить тебе лично, вдвоем. Решил назвать ее в честь тебя, в честь первого человека, искренне полюбившего его…

Мунира осеклась, ее губы затряслись.

Мухиддин пропал.

Обе женщины пережили слишком много потерь и теперь не могли говорить о слишком многих вещах, не бередя раны.

Оцепенение.

Пытаясь вынырнуть из водоворота непривычных эмоций, Аяана бросила взгляд на спящую девочку и холодно сказала:

– Мама, мы с ней связаны по крови, но на этом всё. Она для меня пустое место.

Затем резко развернулась, ушла к себе в комнату и закрыла дверь.

Когда бы Абира ни пыталась войти в спальню старшей сестры, та кричала:

– Toka! – «Убирайся!»

Аяана не брала девочку на руки, не помогала кормить и одевать ее, не успокаивала, пока та плакала, а вместо этого убегала к Мехди в мастерскую еще затемно и возвращалась только поздно вечером, брала ужин с собой в комнату и запирала дверь. Вскоре при виде старшей сестры Абира начала замирать и дожидаться, пока та уйдет.

Жители острова сплетничали:

– Аяана одержима китайскими джиннами.

Однажды к старшей дочери попыталась воззвать Мунира.

– La kuvunja halina ubani – «благовония не могут скрыть запах гнили», – огрызнулась девушка и выбежала из дома, упрекая себя за обострение конфликта, но не желая сдаваться.

Растерянная Мунира, испытывая отчасти стыд, отчасти чувство вины, с головой погрузилась в вопрос ремонта домов и начала сперва гоняться за рабочими, затем стала заказывать стройматериалы на остров из Момбасы и Найроби. А также старалась следить по телефону за делами на лодке, принадлежащей Мухиддину, которая занималась грузовыми и пассажирскими перевозками по морю.

Однако это только усилило грусть и расширило пропасть между матерью и старшим ребенком. Теперь она не могла прочитать, что скрывалось за бесстрастным выражением лица Аяаны и обращенным внутрь себя взглядом. Мунира волновалась, чувствуя, как над ними вновь нависает грозовое облако, а окружающие опять начинают шептать у нее за спиной «кидонда», поэтому принялась ухаживать за заброшенным садиком, пытаясь успокоить нервы, поверяя свои страхи растениям и земле.