Голос моря

Однако на закате каждого дня Зирьяб по-прежнему ходил к морю, словно оно могло очистить от всех нанесенных людьми обид. Он закутывался в обноски жизни Муниры и носил их как талисман. Сегодня щитом от внешнего мира служил свитер цвета фуксии. Бывший заключенный пока не мог вновь погрузиться в повседневные заботы и прятался под защитой дома и семьи, однако перестал беспокоиться о демонах из других стран, которые беспрепятственно бродили по земле, и лишь спрашивал у волн, чем заслужил жизнь, пока других, более красивых, более отважных и более достойных мужчин, безжалостно убивали.

Интересно, на что это похоже: смотреть на мир свободно, а не через маячившие на заднем плане тюремные решетки и колючую проволоку? Зирьяб задумчиво почесал плечо, обвел глазами гладь моря в поисках очертаний погибших людей и про себя воззвал к их призракам: «Где же вы?»

Иногда выдавались дни, омраченные похожими на кошмары воспоминаниями. Страхи, прячущиеся от света, заставляли вскакивать Зирьяба по несколько раз за ночь и биться, как птица в подожженной клетке, кричать, как жертвенный ягненок. Как минимум трижды в неделю дух пытался покинуть тело, но каждый раз мужчина успевал проснуться, схватить призрачную пятку и удержать душу, однако это требовало столько усилий, что наутро он пробуждался весь в поту, ловя ртом воздух.

В октябре 2016 года на древнем острове, распростертом среди Западного Индийского океана, напоминавший ходячий труп мужчина с темными глазами и в слишком маленьком для него женском свитере цвета фуксии шел в проточной воде среди крошечных С-образных куколок стрекоз. В двенадцати метрах плескался вечерний прилив – пункт назначения. Теплые волны колыхались вокруг худых, покрытых шрамами лодыжек.

Закрыв глаза, Зирьяб вдохнул воздух, напоенный запахом соли, водорослей и земли, и прислушался в ожидании шепота теней, которые всегда издавали единственную ноту – успокаивающий звук, похожий на идеально ровное сердцебиение: басовитое гудение тоски, мелодию дома.

Через сорок минут Зирьяб развернулся и побрел обратно к земле, но уже возле самого берега заметил, как что-то блеснуло на мелководье, и поднял красное стекло, отшлифованное волнами до идеальной гладкости. Предзнаменование.

103

Вскоре море принесло и более странные знаки. Их заметили те, кто понимал, куда смотреть. Рыбак, да еще из не самых удачливых, однажды вернулся на берег с невероятно обильным уловом. Среди щедрых даров океана обнаружилась порванная веревка, запачканная пятнами крови. Под ней что-то блестело бордовым. Это оказалось кольцо с рубином, которое раньше видели на пальце Мухиддина. Тогда-то рыбак понял: с ним говорило море, и горько пожалел, что именно его оно выбрало посланником. Когда он причалил, то не стал разгружать улов, а сразу же понес кольцо к шейху, так как рассудил, что святой человек лучше сумеет растолковать явленный знак обеспокоенной семье.

104

Мунира копалась в садике, пропалывая сорняки и слушая стрекотание сверчков, пока вечерний сумрак не превратил окружающие предметы в размытые силуэты.

– Нам нужно поговорить, – прошептал Зирьяб сзади. Она обернулась и снова увидела его загнанный взгляд, заставивший сердце болезненно сжаться. – Где дети?

– Ч-что случилось? – запинаясь, выговорила Мунира.

– Отец не вернется, – со слезами на глазах сообщил Зирьяб, пока она вытирала трясущиеся руки от земли. – Возможно, ты захочешь рассказать Аяане сама. – Теперь всхлипывали уже они оба. – Вот, – на протянутой ладони лежало кольцо с рубином.

Когда жители острова увидели, как рухнула на колени Мунира, то поняли, что Мухиддина больше не нужно ждать. Окончательно же утвердились в этой мысли, когда Аяана побежала прочь, молчаливая и яростная, как неудержимая буря. Тогда они поспешили к дому вдовы.

Мвалиму Джума трижды громко повторил:

– Кто погиб через утопление, тот считается мучеником.

От пожилого Абази обитатели Пате узнали, насколько важным и примечательным было кольцо. Но слова муэдзина сопровождали неуверенные шепотки: возвращение как Зирьяба, так и украшения необязательно несло в себе сигнал о гибели Мухиддина. Это послание от моря могло также означать и «потерю», и «похищение».

Остров готовился к угрозе надвигавшегося бедствия. Он скорбел вместе с семьей Мухиддина, но не слишком усердно, а только чтобы не сглазить призрачную возможность его возвращения.

Мунира предлагала выражавшим участие гостям свой знаменитый чай на розовой воде с кокосовыми лепешками и не знала, что думать или чувствовать.

Аяана стала проводить больше времени с Мехди, скрываясь от толп соболезнующих.

– Тела нет, – сказала она корабелу. – Значит, Мухиддин вернется.