Голос моря

Однако Лай Цзинь не обращал внимания, так как мысли крутились вокруг недавно полученных электронных писем: заявки на покупку его керамических изделий, отчаянные воззвания от агента и несколько просьб об интервью. Мавлид. Музыка, молитвы, танцы и громкие объявления о прибытии лодок и людей с других островов. Вечные ритмы. Оранжевый свет заката отражался от песчаных дюн. Вокруг простиралось теплое море.

«Я обручился с Западным океаном, – написал Лай Цзинь сходившему с ума агенту. – И с его непередаваемой щедростью, особенно по части света. – Музыка этих земель постепенно проникала под кожу, которая понемногу становилась бронзовой от пребывания на солнце. – Сейчас я не в состоянии тебе ответить, потому что ушел танцевать».

Иногда Лай Цзинь составлял компанию Аяане, когда та готовила розово-жасминовые благовония по поручению Муниры, мало-помалу включаясь в процесс сбора лепестков на развалинах культурного прошлого и осваиваясь среди руин и того, что они символизировали. За этим занятием Лай Цзиня однажды утром застала мать Сулеймана.

– Эй, сделанный в Китае! Воруешь чужое знание? – набросилась она с оскорблениями.

Начало дня казалось спокойным и приятным до этого момента. Лай Цзинь ощутил возмущение воздуха как свое собственное и, стараясь сохранить мир, безмятежно отозвался на суахили:

– Umerogwa. Nenda zako! – «Ты одержима. Изыди!» – пробуя на вкус новые для себя ругательства.

Би Амина замерла на месте и покраснела, бросая на обидчика уничижительные взгляды, и лишь презрительно фыркнула, когда он махнул ей, предлагая удалиться, и, больше не обращая внимания на ее присутствие, поднес бутон к носу и вдохнул аромат.

Да, Лай Цзинь действительно узнал многое о секретах изготовления розового благовония и его значении при нанесении на женскую кожу. Это привело моряка в дальние земли. Звук удаляющихся шагов. Не хотелось оборачиваться и проверять, на самом ли деле ушла собеседница.

Лай Цзинь обнаружил, что по-настоящему счастлив тогда, когда находится в мастерской Фунди Мехди. Среди лодок. Рядом с Аяаной. Глядя на море. И постепенно, незаметно и не имея изначально такого намерения, стал учиться у корабела изготавливать новые суда из мангровой древесины и чинить старые с помощью веревки, вымоченной в кокосовом масле, пока немногословный Мехди рассказывал о Мзи Китване Кипифите – еще одном призраке, судьба которого тесно сплелась с жизнью самого Лай Цзиня. Лучше всего ему работалось в тишине, нарушаемой лишь новостями о приливах, как и всем тем, кто нашел пристанище в мастерской корабела.

111

Ты смотришь на старшую дочь: высокую – выше тебя – с полными губами, пышной грудью и соблазнительными контурами тела. Настоящая женщина. Вся в бабушку и внешностью, и статью. По многим признакам, которые она пока не замечает, тебе становится ясно, что все в жизни перевернулось с ног на голову, что один приезжий на остров может изменить течение событий. Но поговорить нужно не об этом.

– Пора, – сообщаешь ты ей. – Идем.

И она следует за тобой с отсутствующим выражением лица, которое появилось с момента прибытия Китая. Пропасть между вами растет, и это сильно ранит. Но надежда тоже горит в сердце, так как мало кто решится пересечь полмира, чтобы оказаться ближе к любимой женщине. Чужак старше, чем тебе хотелось бы, но дух дочери тоже никогда не был молод. Ты гладишь по щеке свое первое дитя необузданной страсти, которое теперь старше, чем была ты, когда родила ее. Она получила образование и общается на нескольких языках, но пустила корни в остров, что стало для многих смертным приговором. Тебе этого не понять, как и других вещей. Например, как исцелить душу Зирьяба.

Работа в садике помогает отвлечься. Там растут цветы, чей запах дарует веру, надежду и красоту. Когда ты создавала это место из бесплодной соленой земли, ты мечтала восстановить и собственную жизнь. Ветер доносит шепот пересаженных роз. Сегодня они роняют лепестки, распустившиеся оранжево-красными.

– Урожай семян хороший, – говорит дочь.

– Откуда тебе это известно? – спрашиваешь, притворно хмурясь.

– Следила за тобой, – смеется она, на мгновение становясь вновь маленькой девочкой, затем срывает и очищает желто-зеленую мушмулу, забрасывает плод в рот, а коричневые косточки выплевывает. – Папа… – Повисает пауза. – Он просил рассказать ему секрет изготовления твоего халвариди. – Румянец на щеках, лишь наполовину веселая улыбка.

– Коварный коршун! – изображаешь возмущение, отгоняя присутствие любимых призраков.

– Я не рассказала ему о семенах, – фыркает дочь. – Потому что следила ради себя самой. – Она кладет ладонь тебе на щеку, глядя в глаза искренне, печально. – Чтобы найти тебя.

– И что же?

– Урожай семян собирается перед рассветом, – говорит твой ребенок, поднося к носу розовый бутон. – Ты пела растениям и рассказывала им, какие они важные и красивые. Именно поэтому они получались такими прекрасными. – Затем спрашивает: – Ты скоро уедешь?