Голос моря

Мухиддин уставился на гробницы, но вынужденно сказал «да». Его лицо исказила гримаса боли. За многие годы он никогда не был так близок к тому, чтобы завыть от горя и бессилия.

– Быть мертвым – значит не шевелиться? – продолжала допытываться Аяана.

– Да, – выдавил Мухиддин после того, как откашлялся, проглатывая ком в горле.

Призрак древней человеческой тоски, объединенный с совсем недавним чувством одиночества, вполз в душу девочки и взирал теперь на окружающих ее глазами. Этот взгляд теперь навсегда останется таким. Она опустила голову и прошептала:

– Лучше ты прочитай.

Мухиддин продекламировал отрывок стиха Хафиза над небольшой ямой, которая позднее станет могилой, искренне скорбя по котенку, хотя не думал, что способен на это.

Поприветствуй себя
В одной из тысяч новых форм,
На гребень волны взбираясь,
Дабы вернуться домой…

Мухиддин осекся, не в состоянии продолжать, и ощутил прикосновение к руке маленьких пальчиков Аяаны. Они стояли молча, ожидая неизвестно чего. Мунира наблюдала со стороны и боролась со странным чувством оттого, что поняла: в этой войне ей не придется сражаться одной. Зрелище, как страхи дочери успокаиваются, как малышка обретает покой, несло ранее не изведанные эмоции. Мунира склонила голову, по-прежнему подспудно опасаясь получить неизбежный удар. Занятые похоронами и размышлениями, никто из трио скорбящих не заметил постороннего наблюдателя, который по вечерам часто навещал древние гробницы, чтобы побеседовать с их обитателями. Теперь же он с удивлением увидел девочку, чьи глаза имели ту же самую форму, что и его собственные.

Позднее Мухиддин вернулся, чтобы засыпать землей могилу и посадить сеянец папайи. Аяана же, поутру навестив похороненного котенка, с изумлением уставилась на небольшой зеленый побег, которым стал ее питомец. Это открытие согрело ей душу, отогнав страшное существо, поселившееся там прошлой ночью.

Снятая напрокат лодка. Мужчина и ребенок. Мухиддин обратился за помощью к морю. Теперь, с воды, остров превратился в неразличимые формы и образы, которым Аяана могла дать новые имена и навеки выжечь их в памяти: мангровые заросли, голова наставника, танцующая птица, ступня Муниры. Последние наблюдения девочки за поведением ветров и волн по мере приближения к острову: жадные прыжки с поворотом вправо, скрытное приближение, неожиданный наскок, падение. Она впитывала всё, наблюдала за движением жизни. Ученица и наставник вернулись с вечерним приливом. Пока мужчина греб, Аяана дремала, и слезы, омывающие ее душу, высохли.

Несколько недель спустя Мухиддин отправился на Ламу, чтобы забрать посылку, и оставил девочку дома, отдав ключи Мунире, а когда вернулся на следующий день с коробкой разнообразных покупок и новыми учебниками, то обнаружил, что его обитель теперь сверкает яркими красками: розовой, оранжевой, фиолетовой, красной, желтой и зеленой. В воздухе носились запахи недавно приобретенных тканей: льна, шелка, сатина, кружева. В дверном проеме теперь висели нанизанные на золотистые нити бусины. Стулья оказались почищенными и отремонтированными. Одежды сияли свежестью и испускали аромат благовоний. Мунира навела порядок там, где раньше был хаос.

Мухиддин наткнулся на нее, открыв дверь. Мать Аяаны отвела взгляд и попыталась проскользнуть мимо хозяина дома, но он остановил ее, придержав за руку, и сказал:

– Спасибо.

– Это тебе спасибо, – покачала Мунира головой со слезами на глазах.

Мухиддин убрал руку.

Женщина зашагала прочь.

После этого мужчина завел новую традицию поддерживать в доме порядок и даже расставил книги по алфавиту, как всегда планировал сделать. Когда через два дня Мунира вернулась и принялась помогать прибираться, Мухиддин напрягся. Она тут же поняла почему, смахнув с полки несколько томиков в бумажных переплетах и обнаружив за ними примерно три десятка пустых и полных бутылок разного размера с прозрачным, светло-зеленым, бесцветным и янтарным содержимым. Алкоголь хранился среди завалов документов и карт. Мунира ничего не стала спрашивать. Мухиддин ничего не стал объяснять.

Остров Пате, тихое и сонное место, вскоре устал обсуждать сплетни, будто шлюха Мунира окрутила еретика Мухиддина, и принял текущее положение вещей. Однако несколько дней спустя анонимный посланник оставил под дверью женщины пурпурный лесо с белой окантовкой. Она обнаружила платок на пороге во вторник утром. Узор на ткани говорил сам за себя: вышитый афоризм, сообщение для кидонды. Huyo kibuzi mwarika mtizame anavyojitingisha – «Глупая коза, только посмотрите, как она скачет».

Мунира показала платок с посланием Мухиддину и спросила:

– Не жалеешь, что с нами связался?

– Если бы я был женщиной, то демонстративно прошелся бы в лесо со своим ответом, – прочитав вышитую надпись, он выразительно покачал бедрами.