Голос моря

Аяана взяла в свои руки дела взрослых: разносила благовония и эликсиры клиентам, продавала книги Мухиддина и отрывки с чарами, большинство которых придумала сама, опираясь на стихи Хафиза. Она также делала успокаивающий массаж взвинченным женщинам, растирая их спины жасминовым маслом теплыми ладонями, наносила на их руки и ноги хной символы, призванные приманить надежду и удачу. К собственному удивлению, Аяана встретила проявления доброты некоторых людей в самых неожиданных видах: более высокой оплате услуг, завернутой в тряпицу еде, оставленной на пороге, прошептанных молитвах и сочувственных прикосновениях.

Гром, молнии. Два дня лил дождь.

Аяана прыгала по лужам. Необычный голубоватый туман окутал остров призрачным очарованием. Она спешила по улицам, оглядываясь через плечо, сопровождаемая самым сильным страхом, что кто-то заговорит с ней тем же свистящим шепотом, как Фазул из Египта. По спине от одной мысли пробегал холодок, в горле першило, а в сердце ледяной струйкой вползало чувство вины, что это она, Аяана, стала причиной тех внезапных исчезновений. Она желала избавиться от ужасного чужака, а потом молилась, чтобы Зирьяб пропал, а они с Мунирой и Мухиддином зажили как раньше, до его приезда. Конечно, она не знала, что ее пожелания исполнятся.

На острове их теперь называли семьей пропавшего без вести рыбака, а при них намеренно говорили о любых других вещах: о погоде, о новостях, о недавно прибывших, о рождениях и свадьбах, о происходящем в Палестине, хотя раньше, до появления солдат, последнее никого не интересовало.

Аяана погрузилась в чтение книг, сбегая в иной мир выдуманных персонажей, где можно было наблюдать за приключениями и отвлекаться от своих проблем. В заплесневелой копии «Лейли и Меджнуна» Низами Гянджеви, обнаруженной на полках Мухиддина, описывалась история любви и желания, отчасти напоминавшая девушке чувства ее матери, а также страдания, превосходившие все то, что испытывал сейчас наставник. Книга порождала новые вопросы без ответов.

Позднее Аяана лежала под звездами, на время покинув подавляющую атмосферу дома, и слушала пение ночного ветра. Именно тогда она впервые заметила крики джиннов – высокие ноты, поднимавшиеся со дна моря. Попытка различить слова привела также к обретению странного кокона тишины, мягкой капсулы, отделявшей от остального мира. Волны плескались о берег. Луна отражалась на водной ряби. Mahtabi. Akmar. «Иные миры. Лучшие миры».

Аяана пряталась от дневного света, чтобы не пришлось придумывать ответы для любопытных.

Она воздела руки к ночному небу и представила, как отправляет сознание в полет, следуя извивам переплетенных нитей чужих судеб в поисках одной-единственной – Зирьяба Раамиса. Шагая по кромке моря, девушка прочесывала пляж, пересекала наносы песка, исследовала пещеры, наполненные эхом ее тайного греха, отголоском всех завистливых молитв с просьбой забрать Зирьяба. Теперь же его отсутствие создало пустоту, и Аяана отчаянно желала его возвращения. Под ногами волны разбивались о камни. Над головой проносился завывающий ветер. Среди бликов на черной воде во второй раз послышались вздохи джиннов. Девушка присоединила свой голос к их и испустила протяжный вопль, в который вложила свое стремление стать центром шторма, стать бесстрашной, бесформенной и сильной. А затем она набралась храбрости и нырнула.

Море казалось жидким углем, лишь слегка разбавленным осколками луны. Глубина манила и звала. Волны мерно пульсировали, будто живое сердце. В океане не было места пустоте, все существа находились в единстве. Аяана поддалась соблазну и начала погружаться, погружаться, теряя ощущения верха и низа среди мерцающих, прозрачных слоев воды. Мимо проплыло создание, которое несло в себе собственный внутренний огонь. Уши заложило. Стало холоднее. Вокруг ныряльщицы кружили морские обитатели всех размеров и форм: похожее на угря существо таращилось на нее круглыми глазами, стая крошечных серебристых рыбок щипала за голую кожу на ногах.

Аяану окутало знакомое спокойствие, растворявшее время и проблемы. Она набрала в легкие достаточно воздуха, чтобы не беспокоиться о давлении толщи воды и отдаться в объятия океана. Погрузиться в безмятежность. Легче было продолжать опускаться, чем стремиться наверх. Раздался шепот джиннов. Тогда Аяана вспомнила, что нужно изогнуться и начать бить ногами. Она устремилась к поверхности, по пути растворяя слезы в море, и наконец вынырнула, тяжело дыша и едва не захлебываясь. Затем легла на воду и позволила телу самому выбирать направление.

Каждый новый день казался повторением предыдущего. Каждая новая ночь была того же оттенка пустоты. Постепенно стало ясно, что ничто – тоже обитаемое пространство.

Так незаметно прошел год.

23