Голос моря

Она не видела изумления в глазах мужчины, не замечала его облегчения и вряд ли бы распознала на секунду промелькнувшее злорадство, будто именно собеседник одержал победу. А если бы распознала, то передумала бы оборачиваться, чтобы бросить через плечо:

– В четверг, в шесть тридцать. Жду вас в моем доме, как вы и предлагали. Я подам закуски. Или подобным вам не нужна еда? Аяана будет готова.

Мунира вскинула голову, прижала к лицу накидку, затем услышала звенящий смех, который летел вслед, и поняла, что так, наверное, смеялся и Иблис.

25

В то же самое время Аяана бродила вдоль побережья и торговалась с рыбаками за дагаа к ужину, а также подслушивала их разговоры, не замечая блеска, который отражался на направленных в ее сторону с яхты линзах бинокля. Девушка шагала по пляжу не столько из необходимости, сколько из желания увидеть новые предметы и представить, как и откуда они приплыли, прикоснуться к ним, прочитать зашифрованное в них послание. Даже прибитые водой деревяшки необычной формы хранили в себе историю. А вот мертвые угри были просто мертвыми угрями. Зато черепаху из синего пластика наверняка выпустил в море ребенок, чтобы дать возможность игрушке посмотреть мир.

В своем воображении Аяана плыла на спине этой черепахи, заходя в порты разных стран, где ее чествовали, любили. А потом вызволила бы Зирьяба, чтобы Мухиддин вернулся. В придуманном мире с острова Пате не уезжали бы люди и на месте когда-то освещенных свечами и фонарями окон не хозяйничала бы безжизненная тьма.

Аяана скорчилась и запустила пальцы в песок, желая, но никак не имея сил достать из внутреннего кармана книгу, которую вряд ли можно было читать девушке ее возраста: «Дона Флор и два ее мужа» Жоржи Амаду. Однако она все равно ее читала.

Этим утром произошло нечто невероятное: угловатый, самоуверенный, взъерошенный Сулейман приблизился к Аяане, которая стирала, и заговорил с ней.

– Привет! – растягивая слова, произнес он и принял небрежную позу, которая бы завершила образ хип-хоп-звезды в модном прикиде и с волосами, собранными в толстые афрокосы.

Аяана только фыркнула в ответ, продолжая тереть ворот рубахи и периодически опуская ее в ведро с мыльной водой.

– Я тебя видел, – продолжил Сулейман, становясь напротив.

– Я занята, – снова фыркнула девушка, остро переживая грядущую утрату будущего из-за невозможности продолжить образование, отчего сердце сжималось от страха, а она сама «сжималась» в обществе ровесников.

– Я видел, как ты плавала в море, – сообщил Сулейман.

В его присутствии Аяана становилась неловкой и язвительной, она потела и суетилась. Вот сейчас уронила в ведро мокрую рубаху, которую стирала, хотя не из-за волнения, а от страха.

– Ты неплохо плаваешь, – сказал парень. – Но я лучше.

– Пожалуйста, никому об этом не говори, – умоляющим голосом, звучание которого ненавидела, попросила Аяана и подняла взгляд на собеседника.

Тот поджал губы, желая доставить наглой девчонке как можно больше неприятностей, но в то же время стремясь доказать себе, что сумеет обогнать ее. У перешептывающихся подростков она давно стала объектом непристойных фантазий. Не по романтическим причинам, а в силу своего незаконного происхождения, что делало Аяану запретным плодом. Мальчишки уже давно делали ставки, кто сумеет сорвать главный приз. Сулейману иногда казалось, что он выиграет пари, но в то же время его одолевали сомнения, так как жертва охоты при его приближении немедленно удалялась в противоположном направлении. Что-то в ней вызывало непреодолимое желание ударить, причинить боль. Если бы Аяана была бабочкой, то Сулейман медленно оборвал бы ей крылья. И не только потому, что она превосходила его в учебе и только после ее ухода он стал считаться первым в классе, получив отличные оценки за экзамены.

Поэтому сейчас он решил позлорадствовать:

– У меня отличные новости. Я отправляюсь в Университет Шарджи в Эмиратах, – задрав подбородок, сообщил Сулейман, насладился выражением лица девушки и добавил: – Как ты знаешь, мои результаты экзаменов – лучшие в регионе, поэтому нужно учиться там, где мой интеллект оценят по достоинству. Кения слишком мала для меня.

Аяане, точно знавшей, что она умнее собеседника, хотелось завопить от досады и несправедливости, но лишь опустила голову, не желая вступать в пустые споры.

– А ты что собираешься делать со своей жизнью? – не получив ответа, осведомился Сулейман.

– Делать? – переспросила Аяана.

– Да.

Она отвернулась и уставилась на море сквозь слезы. Как же несправедливо! Чья-то жизнь – бесконечный океан возможностей, а у кого-то она сводится к протекающему красному ведру. Сулейман ждал ответа. Тогда девушка пожала плечами, ссутулилась, чтобы скрыть в тенях лицо, и безразличным тоном поинтересовалась:

– Что планируешь изучать в университете?

– Инженерное дело и менеджмент, – с готовностью откликнулся Сулейман. – Науку, – он говорил так гордо, словно уже получил диплом.

– А мне нужно закончить стирку, – сообщила Аяана.