Зимою полночи полуден осиянней!Не грех ли дома быть? – И в легонькие саниВелим мы запрягать покорного коня,Потом бежим на двор, где полоса огня,Желтея, тянется из мерзлых окон кухни…О, бедный, бледный свет! Скорей, скорей, потухни…Кругом – сияние! Блистание – кругом! —На голубой земле и в небе голубом.От холода, луны всё – призрачней, воздушней,Слышнее – фырканье и ржанье из конюшни,И нынче верится почти, что домовойСплетает гривы там мохнатою рукой,Над баней же вот-вот, сзывая леших духов,Взлетит кикимора косматая, заухав…Но лошадь подана. Закутавшись в платке,Сижу со спутником я рядышком в возке, —И, гикнув ухарски и вожжами ударив,Он мчит меня с собой средь серебристых марев,Средь зарев палевых в раздольнейшую ширь…Так вот где – Окиян, Буян и Алатырь! —Дробятся крупные сугробов бирюзины,Искрятся яркие созвездий бисерины,И другу я шепчу, приметив то иль то:«Кичаги – там, а там – Утиное гнездо…»Возничий милый мой весь в белой снежной пудре,Из черных сделались седыми брови, кудри,Но, разрумяненный, еще юней стал лик!Невольно мой к нему приблизился, приник, —И рот целующий, улыбчив, розов, тепел,Их иней тающий с ресниц пушистых допил!<1916–1917>
В НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ
Оставили мы шумный домВ огнях, цветах, с толпою ряженых, —И мчим в снегах атласных, сглаженных,Чтоб встретить Новый Год вдвоем.Он, трепетный, ко мне приник,А черный сконс – к златому соболю…Мы у судьбы украли, добылиЕдинственный, но чарый миг!О, как лучи луны хмелят,Как дали пенятся, туманятся…И как уста к устам уж тянутся,И как безумится вдруг взгляд!Вот он целует на летуМеня, печальную и шалую, —И я широкой шалью алою,Откинувшись, снега мету…Так мы летели всё впередНавстречу ветру, счастью, гибели…И в поцелуе этом выпилиНаш первый кубок в Новый Год!<1917>