Бурлят ручьи, гурлят ручьи,Безустальные, вешние,Под тоненькими травами,Сугробцами трухлявымиКанавы путевой…Стары, вещи, белей свечиСтоят березы здешние,А по дороге взрыхленнойУхмыльчивый, развихлянныйИдет мастеровой.Идет в село к своим, к родным…Ручьи же всё поспешнее,Как шнур креста серебряный —Давно снятой и небранный, —За ним, за ним, за ним…Парнишка – прост, белес, неросл,А знал уж, видно, разное! —Хрустит-блестит калошкою,Несет бутыль с гармошкою,Да что-то вдруг поник…Вновь дух берез, вновь дол, где рос,И дума неотвязная!..Смяк кепки козырь сломанный,Свис клок волос соломенный…К чему он тут? – Навык,Коль храм – курнуть, коль Бог – ругнуть,Хрестьяне ж Пасху празднуют…И эта ль синь весенняя…И встреча аль видение…Тоска берет и жуть!Зовут звоны, плывут звоны,Пасхальные, трезвонные,В селе, в избе с иконами,С яичками исконными,Куда придет чужим.Всем праздник, всем… Да не званы,Как он, непричащенные!..И стоном чаш из золота,Что проданы, что пролиты,Звоны – над ним, над ним…Спешит к крыльцу, где в солнце дняЦветут ситца лощеные.– «Ох, что в пути мне чудилось…Душа вся взбаламутилась,Товарищи-родня!Иду я… Гать. Из леса ж, глядь, —Пастух уж, что ль, – не ведаю.Кудряв и бел – красивенький,Да хлипче, хрупче ивинки,А сам овцу несет.Устал, видать… Я ж – хохотать:– Ну, ну! За яркой этою,Паршивой окончательно,Один лишь несознательныйВ чащу и топь пойдет! —А он – добрей и нет, ей-ей! —Лишь улыбнулся, следуя:– Найти, мол, запропалуюТварь сирую и малую —Нет радости полней! —И канул в даль… Не из скита ль,Чьи главы – вона! – светятся,Тот Человек особенный?..Не поспрошал я сопьяна,Глумился, озорной…Уж так мне жаль! Долит печаль…Нет, надо с ним мне встретиться!» —И в голубое залесье,Где старцы оставалися,Идет мастеровой.Ручьи, звоны… Сквозь зеленцу —Березовое ветвьице —Пастух с улыбкой алоюВедет под Свой кров малую,Заблудшую овцу.1929