Голоса надежды

Чего не доставало? Было все:
Обильный урожаем чернозем,
Здоровы были дети, сыты очаги,
Тучны отары, женщины нежны
И меч набегов спрятали в ножны
Вчера, еще кичливые враги.

Чего им не хватало? Лишь борьбы.

Печать отваги заклеймила лбы:
Семь раз по семь побиты духи гор,
Уаигов[1] под корень извели
И, оторвавши взоры от земли,
Затеять с Богом порешили спор.

Тот пожалел своих безумных чад

И не схватился с ними на мечах,
Но с ласточкою к ним вопрос послал:
«Потомков хилых выберете? Смерть?»
И выбрали они земную твердь,
Но продолжали жить в пирах средь скал.

Но хлеб не вызревает на полях

(Зерно — слезой на восковых стеблях).
Тут поняли они: пришла пора,
Могилы вырыв, бросились в их вез,
И птица черным лезвием пера
Смела полову, на току присев.

Скосили злаки. Пьется пенный ронг[2]

.Трубит охота у отрогов в рог —
Века пируют… Нартов хлеб святой
(Надкушенный) стоит горой пустой,
Доспех (навырост), проржавев, лежит
И ласточка спесивая кружит.

* * *

«Мой кубок мал,

но я пью из моего кубка».

Мюссе.

…и хилые внуки
Прошедших столетий
Берут на поруки
Посаженных в клети.
Отведавших плети, огня, гильотины —
Наследников Брута, врагов Катилины.

Пригубить из кружки

(Ведь тоже «наследник»),
Приветить избушку
Над берегом Леты,
Где звезды — с небес,
Где прошедшее — глухо,
Где с ангелом бес
Распивают сивуху.

КРЕСТЫ И ЗВЕЗДЫ

Священник, ты крестил меня,
Орущего, в купели тихой,
Затем крестила журавлиха,
Над зыбкой крылья накреня.

Потом кресты иные были:

На храмах, дедовой могиле,
Крест Южный, елок крестовины,
Кресты Голгоф, что въелись в спины,
А фильмы занесли в реестр
Фашистский знак, арийский крест…

В звезду мою не верил Бог —

Смотрел с иконы черной бесом,
Ну, а звезда плыла над лесом,
Над перекрестьем двух дорог,

Где серый обелиск стоял,

Звездой нетленною сиял,
Там женщина в весеннем платье
Открыла мне свои объятья,
И мир святош, душивший нас,
Пронзили звезды синих глаз.

Я только там поверил в святость

(Бог бил в сердца — колокола),
Там, где Земля была распята
На наших скрещенных телах.

* * *

Людмиле

Далеко поедем, дорогая,
Сквозь туманы, по воде большой,
Никого на свете не ругая,
С отболевшей начисто душой.

Может быть еще допеть не поздно

Песню, подзабытую слегка?
Свысока на нас посмотрят звезды,
И пускай взирают свысока.

Где-нибудь, под вечною сосною

Посидим (дабы набраться сил),
Помолчим над общею виною
И решим: разрыв — невыносим,

И тогда, сомкнув объятья тихо,

Ляжем мы на ламник, что в кровать…
О своем о чем-то рядом Лихо
Будет одиноко куковать.

Сергей САФОНОВ

* * *

Плетут коты интрижки,
Чтут славу и уют.
А серенькие мышки
Книжонки издают.

* * *