Голубой горизонт

Мансур перевел трубу со шканцев на нос и замер в изумлении:

— У них на борту белые женщины!

Две леди прогуливались по палубе в сопровождении модно одетого джентльмена в двубортном сюртуке. На нем был черный цилиндр, в руке он держал трость с золотым набалдашником и этой тростью изображал что-то в воздухе, говоря с дамами.

— Это наверняка сам богатый владелец, — заметил Мансур. — Одет как денди и весьма доволен собой.

— Это ты все издали определил? — с улыбкой спросил Дориан.

Но он и сам внимательно всмотрелся в этого человека. Конечно, едва ли было возможно, что он когда-либо уже встречался с ним, но что-то в нем показалось Дориану смутно знакомым.

Мансур беспечно засмеялся:

— Да ты разве сам не видишь, как он вышагивает, словно пингвин? Я лично не сомневаюсь, что тот сливовый пудинг в оборках и безделушках, что тащится рядом с ним, — его жена. Отличная пара… — Мансур вдруг умолк.

Дориан опустил трубу и посмотрел на него. Мансур прищурился, его загорелая щека внезапно потемнела. Дориан редко видел, чтобы его сын краснел, но теперь случилось именно это.

Он снова поднял трубу, чтобы рассмотреть вторую женщину, явно ставшую причиной перемены настроения его сына. Он подумал, что это скорее юная девушка, чем женщина, хотя и довольно высокого роста. Талия у нее напоминала песочные часы, хотя она, возможно, носила дорогой французский корсет. Держалась она уверенно, двигаясь плавной, гибкой походкой.

Дориан спросил вслух:

— А что ты скажешь о второй даме?

— О которой? — Мансур попытался изобразить безразличие.

— О той тощей, в платье капустного цвета.

— Она не тощая, а платье у нее изумрудное! — мгновенно вспыхнул Мансур и тут же смутился, сообразив, что угодил в ловушку. — Хотя мне, в общем-то, все равно…

Мужчина в цилиндре, похоже, счел оскорбительным их дерзкое разглядывание, потому что через воду бешено уставился на них и тут же взял под руку свою пухлую спутницу и увел к правому борту «Арктура». Девушка в зеленом платье слегка помедлила и оглянулась на шхуну.

Мансур жадно рассматривал ее. Широкополая соломенная шляпа защищала ее кожу от тропического солнца, но все равно ее лицо приобрело нежный персиковый оттенок. Хотя Мансур находился слишком далеко, чтобы рассмотреть подробности, он все же видел, что черты у девушки правильные и пропорциональные. Ее светло-каштановые волосы, густые и блестящие, были уложены в сетку на плечах. Широкий и высокий лоб, безмятежное интеллигентное лицо… У Мансура перехватило дыхание, и он пожалел, что не может рассмотреть цвет ее глаз… Но тут девушка нетерпеливо встряхнула головой и, подобрав подол зеленой юбки, поспешила за старшей парой прочь от глаз Мансура.

Мансур со странным чувством потери опустил подзорную трубу.

— Ну, на сегодня представление окончено, — сказал Дориан. — Я иду вниз. Позови меня, если что-то изменится.

Прошел час, потом другой, прежде чем Мансур крикнул через верхний иллюминатор каюты на корме:

— От дворцовой пристани отошла лодка!

Это оказалась маленькая фелюга с латинским треугольным парусом, с командой из шести человек, но на ее корме сидел пассажир. Он был одет в снежно-белые одежды и тюрбан, на его поясе висел ятаган в золотых ножнах. Когда фелюга подошла ближе, Дориан увидел, как на тюрбане сверкнул большой рубин. К шхуне направлялся важный человек.

Фелюга подошла к «Мести», и один из ее матросов зацепился за причальную цепь. Через какое-то время визитер поднялся на борт. Он был, пожалуй, лишь ненамного старше Дориана. Он обладал суровыми точеными чертами представителя одного из пустынных племен и открытым прямым взглядом человека, привыкшего смотреть на горизонт. Он широким плавным шагом подошел к Дориану.

— Да пребудет с тобой мир, бин-Шибам. — Дориан привычно обратился к нему так, как приветствуют друг друга товарищи по оружию. — Много лет прошло с тех пор, как ты стоял рядом со мной у перевала Быстрой Газели, не позволяя пройти врагу.

Высокий воин замер на полушаге и в крайнем изумлении уставился на Дориана.

— Вижу, Господь к тебе благосклонен. Ты так же силен, как в годы нашей молодости. Ты все еще направляешь свое копье на тирана и отцеубийцу? — продолжил Дориан.

Воин вскрикнул и бросился вперед, чтобы упасть к ногам Дориана:

— Аль-Салил! Истинный принц королевского дома калифа Абд-Мухаммеда аль-Малика! Господь услышал наши жаркие молитвы! Пророчество муллы аль-Алламы исполнилось! Ты вернулся к своему народу в дни великой печали, когда мы сильнее всего нуждаемся в тебе!

Дориан поднял бин-Шибама на ноги и обнял его:

— Но что ты, старый пустынный ястреб, делаешь в этом городском котле? — Он отодвинул от себя воина на длину рук, чтобы окинуть внимательным взглядом. — Ты одет как паша. И это ты, прежде бывший воинственным шейхом саара, самого яростного из всех племен Омана!

— Мое сердце осталось в открытой пустыне, аль-Салил, и я чувствую под собой мчащегося верблюда, — признался бин-Шибам. — Но вместо этого я трачу время здесь в бесконечных спорах, хотя должен жить на свободе.

— Идем, старый друг. — Дориан повел его в свою каюту. — Там мы поговорим спокойно.