Голубой горизонт

Но равновесие она потеряла, а одна ее нога выскочила из стремени. Упав на шею кобылы, девушка обхватила ее обеими руками. Кобыла резко вскинула голову, напуганная львиным запахом, и вырвала поводья из руки Верити. Девушка уже не могла управлять ею.

Лев прыгнул на кобылу сбоку. Он низко рычал, и с каждым его выдохом из его пасти срывались клочья кровавой пены. Кобыла метнулась в сторону, и Верити повисла на ее боку, застряв одной ногой в стремени.

Лев прыгнул вверх, вытянув вперед передние лапы с выпущенными когтями — огромными желтыми крючьями, способными распороть тело лошади до костей.

Он врезался в кобылу так, что она невольно присела на задние ноги, но львиные когти уже впились в ее круп. Девушка оказалась между двумя столкнувшимися телами, и ее крик резанул Мансура по нервам. Ему показалось, что Верити смертельно ранена.

Его жеребец несся уже полным галопом. Мансур изготовился для удара копьем, направляя коня пятками, меняя угол его движения для атаки; наконечник копья мелькал перед ним, как серебряное насекомое. Лев с рыком повис на спине кобылы, раздирая ее всей силой передних лап, а лошадь, визжа от страха, вставала на дыбы и брыкалась. Мышцы льва напряглись, шкура натянулась, линии ребер отчетливо выделялись под шкурой. Мансур нацелился копьем в точку под напряженным плечом. Наконечник вошел точно в намеченное место. Мансур налег на копье, используя силу инерции движения коня и его вес. Стальной наконечник задел кость, но скользнул дальше, пронзая льва от плеча до плеча. Зверь выгнулся назад в смертельной агонии, и древко копья сломалось, как тростинка. Кобыла вырвалась из изогнутых когтей и рванулась прочь, ее круп обливался кровью. Корчась и извиваясь, лев катался по низким зарослям.

Верити наполовину висела под кобылой, цепляясь за ее шею, с по-прежнему зажатой в стремени ногой. Если бы девушка разжала руки, она полетела бы на землю, а кобыла потащила бы ее за собой, и Верити могла просто разбить голову о камни. Девушке уже не хватало дыхания, чтобы кричать. Она просто держалась изо всех сил, а кобыла бешено неслась вперед.

Несмотря на глубокие раны, лошадь бежала быстро. Она обезумела от ужаса, ее глаза закатились, из открытого рта текла слюна. Верити пыталась подтянуться и сесть в седло, но ее усилия лишь подгоняли кобылу. От ужаса силы животного словно удвоились.

Мансур бросил обломок копья и закричал на жеребца, колотя пятками по его бокам и хлеща поводьями по плечам, но догнать кобылу не мог. Они летели вниз по склону, а внизу кобыла повернула к древнему речному руслу. Мансур послал коня за ней.

Так они скакали с полмили, но расстояние между лошадьми не изменялось, пока наконец не начали сказываться смертельные раны кобылы. Ее шаг стал чуть заметно короче.

— Держись, Верити! — кричал Мансур. — Я уже догоняю! Держись!

Затем он увидел прямо перед кобылой край обрыва — каменную стену, уходившую в речную долину в двух сотнях футов внизу. Черное отчаяние сжало его сердце, когда он представил, как лошадь и девушка летят с утеса на камни далеко внизу.

Он гнал жеребца всей силой своих рук и ног, с яростной решимостью в сердце. Кобыла заметно слабела, расстояние между ними сокращалось, но слишком медленно. В последний момент кобыла увидела обрыв и попыталась повернуть в сторону, но ее передние копыта угодили в рыхлую землю, и та обрушилась. Кобыла попятилась в дикой панике, а потом покачнулась и опрокинулась назад.

Но Мансур уже был рядом. Он соскочил с коня на ходу и успел схватить Верити за лодыжку. Он чуть не выдернул ей ногу из сустава, но тут наконец кожаное стремя лопнуло, и нога девушки освободилась. Ее вес тянул Мансура за край обрыва, но он держал ее изо всех сил. Кобыла летела вниз, по пути ударяясь о стену и испуская пронзительное ржание, и быстро исчезла в пропасти.

Верити раскачивалась как маятник, вися вниз головой; правая рука Мансура удерживала ее за ногу. Юбки упали ей на голову, но она не осмеливалась даже шевельнуть рукой, понимая, что от ее движения пальцы Мансура могут раздаться. Она слышала над собой его тяжелое дыхание, но посмотреть вверх не могла. Потом она услышала его голос.

— Не шевелись. Я сейчас вытяну тебя наверх.

Голос Мансура звучал глухо от напряжения.

Даже в столь отчаянном положении Верити отметила, что он продолжает говорить по-английски, без акцента, и его голос звучал в ее ушах словно голос родного дома. «Если мне суждено умереть, — подумала она, — пусть этот звук и станет последним, что я услышу».

Но она не настолько доверяла собственному голосу, чтобы ответить. Верити посмотрела вниз, в головокружительное пространство над долиной где-то внизу. У нее кружилась голова, но она висела неподвижно, чувствуя, как крепкие пальцы Мансура впиваются в ее лодыжку сквозь мягкую кожу ее охотничьего сапога. А Мансур над ней хрипел от усилий, дюйм за дюймом таща девушку вверх.