Голубой горизонт

— Мне неприятно, что именно я должен сказать вам об этом, но все, что вы слышали о Томе Кортни, печальная пародия на правду, — сказал Мансур. — Однако, прежде чем мы продолжим, скажите, пожалуйста, что вам известно о Дориане Кортни?

Верити пожала плечами:

— Очень мало, потому что и знать почти нечего. Он был младшим братом моего отца. Нет, не совсем так. Он был единокровным братом. Но в результате трагического поворота судьбы он в возрасте десяти или двенадцати лет попал в руки арабских пиратов. В этом тоже виноват Том Кортни, он не попытался предотвратить это, не пробовал его спасти. Дориан умер от лихорадки, забытый всеми, где-то в логове пиратов.

— Откуда все это вам известно?

— Отец нам рассказывал, да я и своими глазами видела могилу Дориана на старом кладбище на острове Ламу. Я положила на нее цветы и прочитала молитву об этой бедной маленькой душе. Я знаю, что он попал в объятия Иисуса.

В свете луны Мансур увидел слезинку, задрожавшую на ресницах девушки.

— О, прошу, не надо оплакивать малыша Дориана! — тихо произнес он. — Он сегодня скакал с соколом на руке вместе со всеми, и вы ужинали с ним сегодня вечером.

Верити отшатнулась так резко, что слезинка сорвалась с ресниц и упала на щеку. Она уставилась на Мансура, широко раскрыв глаза:

— Я вас не понимаю.

— Дориан и есть калиф.

— Если это правда, чего быть не может, то мы с вами кузены…

— Браво, кузина! Вы наконец-то добрались до того, с чего мы начали разговор.

Верити покачала головой.

— Этого не может быть… хотя в вас есть нечто такое… — Она умолкла, потом начала сначала: — При нашей первой встрече я что-то почувствовала, некую близость, связь, которую не могла себе объяснить. — Верити явно пребывала в смятении. — Но если все это просто шутка, то очень жестокая.

— Клянусь, никаких шуток!

— Если вы хотите меня убедить, мне нужно знать больше.

— А тут и есть нечто большее, намного большее. Можете получить столько, что и мечтать не могли. Рассказать вам для начала, как пираты продали Дориана калифу аль-Малику и как калиф полюбил его настолько, что усыновил? Рассказать о том, как Дориан полюбил принцессу Ясмини, которой приходился приемным братом, и как они сбежали вместе? Как она родила ему сына, названного Мансуром? И как единокровный брат Ясмини Зейн аль-Дин стал калифом после смерти аль-Малика? Хотите знать, как меньше года назад Зейн аль-Дин послал убийцу к моей матери Ясмини?

— Мансур! — Лицо Верити стало таким же белым, как мраморное лицо Афродиты. — Ваша мать? Зейн аль-Дин убил ее?

— Именно по этой причине мы вернулись в Оман, отец и я. Чтобы отомстить за смерть моей матери и избавить наш народ от тирании. Но теперь я должен рассказать вам правду о моем дяде Томе. Он вовсе не такой монстр, каким его перед вами изображали.

— Мой отец говорил нам…

— Я в последний раз видел дядю Тома меньше года назад, в Африке, он пребывал в полном здравии и процветал. Он добрый человек, храбрый и правдивый. Он женился на вашей тете Саре, младшей сестре вашей матушки Каролины.

— Сара давно умерла! — воскликнула Верити.

— Она очень даже жива. Если бы вы ее знали, вы полюбили бы ее так же, как я. Она так похожа на вас, сильная и гордая! Между вами даже есть внешнее сходство. Она высокая и очень красивая. — Мансур улыбнулся и негромко добавил: — У нее такой же нос, как и у вас.

Верити коснулась собственного носа и чуть заметно улыбнулась:

— С таким носом, как у меня, она не может быть такой уж прекрасной. — Улыбка погасла. — Но мне говорили… и мама, и отец говорили, что все эти люди мертвы… Дориан, Том и Сара…

Верити прикрыла глаза ладонью, как будто пытаясь осмыслить все услышанное.

— Том Кортни совершил в своей жизни две ошибки. Он убил своего брата Уильяма, но сделал это в честной схватке, защищая свою жизнь, когда Черный Билли пытался убить его.

— Я слышала, что Том ударил Уильяма ножом, когда тот спал…

Верити уронила руку и пристально всмотрелась в Дориана.

— Вторая ошибка Тома: он стал отцом вашего брата Кристофера. Поэтому ваши родители так его ненавидят.

— Нет! — Верити вскочила. — Мой брат не ублюдок! Моя мать не шлюха!

— Ваша мать отдалась любви. Это вовсе не распутство, — возразил Мансур, и девушка снова села.

Она протянула к Мансуру руку и коснулась ладонью его руки:

— О Мансур… Слишком трудно такое вынести… Ваши слова разбивают вдребезги весь мой мир…

— Я говорил все это не для того, чтобы помучить вас, Верити, а ради нас обоих.

— Не понимаю.

— Я полюбил вас, — сказал Мансур. — А вы спросили, кто я. И поскольку я вас люблю, я должен был все рассказать.

— Вы обманываете и себя, и меня, — прошептала девушка. — Любовь вовсе не падает на людей, как манна небесная, она развивается и созревает… Она зарождается между двумя людьми…

— Скажите, что вы ничего не чувствуете, Верити.

Она не ответила. Вместо этого она встала и посмотрела на ночное небо, словно ища путь к бегству:

— Рассвет близится. Отец не должен узнать, что я с вами встречалась. Мне нужно сейчас же возвращаться.