Голубой горизонт

— Все кончено, — сказал он им. — Благодарю вас за храбрость и преданность. Забирайте своих людей и уходите, если сможете. Но однажды мы снова начнем борьбу.

Мужчины стали по очереди подходить к нему, чтобы обнять.

Бин-Шибам, покрытый пылью с головы до ног, почернел от дыма; его одежду запятнала кровь из десятка ран. Она смешалась с кровью турок, которых он убил.

— Мы будем ждать твоего возвращения, — сказал он.

— Ты знаешь, где меня найти. Пришли ко мне человека, когда все будет готово. Я сразу вернусь к тебе, если на то будет воля Господа, — ответил ему Дориан. — Да славится Господь!

— Господь велик! — откликнулись мужчины.

Перед малыми северными воротами их ждали лошади. Когда эти ворота открылись, Мустафа Зиндара, бин-Шибам и остальные советники выехали через них во главе своих людей. Они пробили себе дорогу через турок, бросившихся им наперерез, а потом помчались по пальмовым рощам и полям, пересеченным оросительными канавами. Дориан с минарета смотрел им вслед.

Заслышав шаги на мраморной лестнице минарета, он развернулся с мечом в руке. В первое мгновение он даже не узнал собственного сына под толстым слоем копоти и грязи.

— Бежим, отец! — воскликнул Мансур. — Нужно спешить.

Они спустились по лестнице; в мечети их ждал Истаф с десятком человек.

— Сюда. — Из тени выступил имам, жестом показывая дорогу.

Они поспешили за ним, и он провел их через лабиринт переходов к маленькой железной двери. Имам отпер замок, и Мансур пинком распахнул дверь.

— Прощай, и да благословит тебя Господь, — сказал имаму Дориан.

— Иди, и пусть будет с тобой Божье благословение, — ответил имам. — И пусть Господь поскорее вернет тебя в Оман.

Они выбежали наружу и оказались в полутемном проулке, таком узком, что решетчатые балконы верхних этажей опустевших зданий почти соприкасались над их головами.

— Сюда, повелитель!

Истаф родился в этом городе, и эти проулки были местами его детских игр. Все побежали за ним и вскоре снова вырвались на солнечный свет. Перед ними лежали открытые воды залива, а невдалеке от берега ждал баркас «Эльфа», чтобы забрать их. Мансур закричал и замахал рукой Кумраху, стоявшему у румпеля. Матросы взмахнули веслами, и баркас устремился навстречу беглецам.

В это мгновение позади раздались злобные крики. Один из проулков внезапно ожил: из него высыпала толпа турок и оманцев и рванулась к причалу. Они гнались за беглецами, и их передний ряд ощетинился длинными пиками и острыми ятаганами. Дориан оглянулся через плечо и увидел, что баркас все еще находится на расстоянии пистолетного выстрела от них, за полоской зеленой воды.

— Держитесь вместе! — закричал он.

Они образовали тесный круг перед спуском на причал, встав плечом к плечу, лицом к врагу.

— Аль-Салил! — заорал араб, несшийся во главе нападающих.

Высокий и худощавый, он двигался как леопард. Его длинные жидкие волосы развевались у него за спиной, борода падала на грудь.

— Аль-Салил! — снова закричал он. — Я пришел за тобой!

Дориан узнал это безумное, фанатичное лицо.

— Кадем! — Голос Мансура зазвенел от ненависти — он тоже узнал араба.

— Я и за тобой тоже пришел, ублюдочный щенок грязного пса и кровосмесительной шлюхи! — продолжал вопить Кадем.

— Постарайся сначала достать меня! — Дориан сделал шаг вперед, и Кадем бросился на него.

Их клинки скрестились, когда Дориан парировал удар, нацеленный в его голову, и тут же направил свой клинок в горло Кадема.

Сталь звенела и скрежетала. Они впервые сошлись лицом к лицу, но Дориан сразу понял, что Кадем — опасный противник. Его правая рука действовала стремительно и мощно, а в левой он держал изогнутый кинжал, готовый проскользнуть в любую щель в обороне.

— Ты убил мою жену! — прорычал Дориан и снова сделал выпад.

— Я благодарен за то, что сумел исполнить свой долг. Но я должен и тебя тоже убить, — ответил Кадем. — Ради моего отца!

Мансур сражался справа от Дориана, а Истаф — слева, оберегая его фланги и в то же время стараясь не мешать ему. Шаг за шагом они отступали назад, к причалу, а атакующие напирали на них.

Дориан слышал, как нос баркаса ударился о каменный край пристани под ними, и Кумрах крикнул:

— Скорее, аль-Салил!

Ступени были скользкими от зеленой тины. Кадем, видя, что Дориан вот-вот снова ускользнет от его мести, яростно прыгнул вперед. Дориану пришлось отступить на шаг, и его правая нога скользнула по зелени. Он упал на одно колено и ради сохранения равновесия вынужден был на мгновение опустить клинок. Кадем шанса не упустил. Он сделал стремительный выпад, перенеся весь свой вес на правую ногу и метя в сердце Дориана.