Голубой горизонт

— Мы дали клятву верности Зейну аль-Дину. Мы не можем отдать его тебе. Мы обязаны защищать его ценой собственной жизни. Однако, если он проиграет традиционную схватку, мы освободимся от нашей клятвы. И тогда с радостью станем твоими верными подданными и солдатами.

Дориан прекрасно понял их дилемму. Они держали Зейна аль-Дина в плену, но не могли его казнить или передать ему. Он должен сам, лично убить Зейна в сражении один на один. Или же он мог позволить Бешвайо перебить всех оманцев и Рахмада.

— Но зачем мне подвергать себя такому риску? И вы все, и Зейн теперь в моей власти. — Дориан показал на черные ряды воинов Бешвайо. — Почему бы мне не послать их вперед и уничтожить всех вас здесь и сейчас?

— Человек мелкий мог бы так поступить. Но я знаю, что ты так не сделаешь, потому что ты сын султана Абд-Мухаммеда аль-Малика. Ты не запятнаешь ни нашу честь, ни свою собственную.

— Ты правильно говоришь, Рахмад. Моя судьба — объединить земли Омана, а не раскалывать их. И я должен с честью принять эту судьбу. Я буду биться с Зейном аль-Дином за калифат.

Белым пеплом старейшины и командиры оманцев очертили дуэльный круг на твердой земле под стенами форта. Этот круг составлял двадцать шагов в диаметре.

Все арабы, которые оставались на стороне Зейна аль-Дина, выстроились на парапетах. Силы Дориана, включая команды захваченных дау, поклявшиеся ему в верности, встали на берегу залива лицом к тем, кто находился на стенах.

Джим объяснил королю Бешвайо правила и цель схватки, и тот пришел в восторг. Он уже не рвался штурмовать форт и не желал смести с лица земли всех его защитников. Для него эта гладиаторская схватка оказалась даже более интересным развлечением.

— Отличный способ разрешить спор, Сомоя! Это для настоящих воинов! Я и у себя потом введу такой обычай.

Вся армия Бешвайо уселась в ряды на корточках за отрядами Дориана. Высокий парапет и склон берега позволяли каждому из присутствующих без помех наблюдать за развитием событий.

Джим и Мансур встали рядом с Дорианом впереди своих людей, лицом к воротам форта. На Дориане была только простая белая туника, и никакой обуви. В соответствии с правилами противникам надлежало выйти к рингу без оружия.

Снова взорвался звук горна, и ворота распахнулись. Четыре человека промаршировали вниз по склону. Они были в коротких кольчугах, бронзовых шлемах и ножных латах. Эти крупные мужчины с холодными глазами и жестокими лицами являлись придворными палачами Омана. Пытки и смерть представляли собой их призвание. Они заняли места в четырех точках по окружности ринга и оперлись на рукояти обнаженных мечей.

Последовала пауза, потом снова загудел рог. По склону спустилась вторая процессия. Во главе ее шел мулла Халик. За ним следовали Рахмад и четверо племенных старейшин. И наконец, в сопровождении пятерых вооруженных арабов появилась высокая фигура Зейна аль-Дина. Они остановились на дальней стороне круга, лицом к Дориану.

Рахмад вышел в центр ринга:

— Во имя единого Бога и Его истинного пророка мы встретились в этот день, чтобы решить судьбу нашего народа. Аль-Салил! — Он поклонился Дориану. — И Зейн аль-Дин! — Он повернулся и еще раз поклонился. — Сегодня один из вас умрет, а другой взойдет на Слоновий трон Омана.

Он протянул руки в стороны, и двое старейшин, стоявшие возле него, подали ему два ятагана. Рахмад воткнул один ятаган в землю рядом с белой линией, означавшей край ринга, и оставил оружие там. Потом пересек круг и точно напротив первого воткнул второй ятаган.

— Только одному из вас будет позволено выйти живым из этого круга. Четверо судей, — он показал на ожидавших палачей, — будут строго следить за этим и сразу убьют того, кто во время боя окажется вытолкнутым за эту линию или попытается сам ее пересечь. — Он коснулся белой полосы пепла носком своей сандалии. — А теперь мулла Халик прочтет молитвы, прося Божьего руководства в этом споре.

Голос святого муллы загудел в тишине; он вручал бойцов Господу и их судьбе. Дориан и Зейн через круг смотрели друг на друга. Их лица оставались бесстрастными, но глаза горели ненавистью и гневом. Мулла завершил молитву:

— Во имя Всевышнего, начинайте!

— Приготовьтесь, во имя Господа, — проговорил Рахмад.

Джим и Мансур через голову сняли с Дориана тунику. На нем осталась только белая набедренная повязка. Там, где солнце не касалось тела, его кожа оставалась гладкой и белой, как сливки в кувшине.

В то же время эскорт Зейна помог ему снять рубаху. Он тоже остался в одной повязке на бедрах, но его кожа имела цвет старой слоновой кости.