Гонитель

Порой чудился чей-то взгляд, словно кто-то украдкой следовал по пятам, скрываясь за углом здания или фонарным столбом. Стресс, как известно, еще и не до такого довести может. Выспаться мне надо и домой наконец-то попасть. Демоны, магия – всё это, безусловно, очень интересно, чтобы не сказать больше – переворачивало жизнь с ног на голову, да только я совсем не поспевал за всеми этими изменениями. Сложно в один день взять и перестроиться, принять тот факт, что как прежде уже не будет. Убегать от новой действительности я больше не собираюсь, тем более она сама наступает на пятки каждый день. Но старую и привычную жизнь выбрасывать, как ненужный хлам, тоже не намерен. По крайней мере, пока. Быть может, оказавшись в офисе, я пожалею о своем решении и сбегу оттуда стремглав, но то будет завтра. А сейчас мне хочется думать, что не всё так печально.

Домой я пришел уже под утро. Поставил будильник на десять и, выпив чаю с медом и конфетами, лег спать. Лишь только голова коснулась подушки, послышался жуткий скрежет, от которого я весь мгновенно покрылся мурашками. И только через полминуты паралича до меня дошло, в чем тут дело.

Встал, открыл входную дверь. За ней смирно сидел Шкет, осуждающе буравя меня своими жалостливыми зенками. Так вот кто следил за мной по дороге домой! Впустив мохнатого знакомца в квартиру, я сел на корточки и попытался его погладить, не особо надеясь на успех: если Планту не дается, куда уж мне. Но пес неожиданно не стал противиться, с готовностью ткнувшись широким лбом в ладонь. Я прислонился спиной к стене, вытянул ноги и осторожно провел рукой по звериной холке, погружая пальцы в мягкую, шелковистую шерсть. Продолжалась процедура минут десять; но после того как я чуть не вывихнул челюсть из-за слишком широкого зевка, собака легонько боднула меня в грудь, а в подсознании возникла чужая, но четко оформленная мысль, желавшая мне приятных снов. Что ж, не буду спорить с галлюцинациями, неблагодарное это дело. Завтра на работу как-никак.

Поспать мне, правда, так и не пришлось. Точнее – не было полной уверенности, нахожусь ли я во сне или наяву. Бесконечные туманные видения застилали взор, стоило закрыть глаза. Словно в бреду, ворочался с боку на бок, одновременно обливался потом и стучал зубами от обволакивающего холода. Иногда, когда глаза в нерешительности разлипались, мне чудилось шевеление неясных теней в углах комнаты, слышался чуть различимый шепот. Впрочем, всё это закончилось после громкого лая Шкета, взбеленившегося невесть с чего.

Утро было идиллически прекрасным: взмокший от солнца, щедро одарившего меня теплом сквозь незашторенное окно, я с трудом оторвал голову от подушки. Будильник надрывался противным писком, а перед глазами маячил мокрый собачий нос, с любопытством меня обнюхивавший, – то ли доброго утра желал таким образом, то ли проверял свежесть дыхания. Ни то, ни другое смысла, впрочем, не имело.

На автомате погладив гигантскую псину, зашаркал к ванной, по пути еще раз заглянув в зеркало, не в силах привыкнуть к виду смотревшего на меня оттуда хмурого незнакомца. Помылся, перекусил черствой горбушкой черного хлеба с толстым слоем просроченного масла – и отправился на работу.

Шкет, кстати, в квартире оставаться не пожелал и, разминувшись со мной на остановке, рысью побежал в сторону моей работы, интуитивно догадавшись, куда я направляюсь. Ох, лишь бы чего не случилось по пути. С теми, кто не придется псинке по нраву, имеется в виду.

Добрался без приключений, хотя несколько раз чуть не наорал на пассажиров в автобусе, чувствительно отдавивших мне ноги. Истощился морально – видимо, сдают уже нервишки.

– Категорический вам шалом! – употребил я любимое приветствие Шольца, войдя в офис. – Лера, Тома, и вам добра всяческого.

Десятки заинтересованных взглядов скрестились на мне – я прямо-таки физически ощущал любопытство и непонимание окружающих. Приятного в этом было мало, но придется, видимо, привыкать.

– Никита? – Славка привстал, неуверенно поправив очки. – Ты, что ли?

– Пока – да. А ты чего как не родной? К репатриации готовишься? От коллектива отрываешься? – я подошел к другу, хлопнул по плечу и крепко пожал руку. Глядя в круглые глаза Шольца, я осознал, как по нему соскучился.

Правду говорят – ценить начинаешь тех, кого потеряешь. Разумеется, Славу я не терял, но не виделись мы, пожалуй, ни меньше недели, а до того на протяжении нескольких лет не расставались более чем на пару дней – даже отпуска проводили вместе, зависая друг у друга в квартирах. Чаще, конечно, у меня: Иона Давидовна Шольц, достопочтенная мама Славы, не слишком жаловала гостей, особенно если приходили они в субботу. Мы же дней не выбирали.

– А ты где был? Мы тебя всем районом искали, – неуверенно ответив на рукопожатие, пробормотал Шольц. – В полицию обращались, к соседям стучались. И только пару дней назад нам позвонила Мария Ивановна, наша новая начальница, и сказала, что ты в порядке и скоро будешь. Это как понимать?