Гонитель

– Этот идиот, фарцовщик, просил за нее сто рублей. Ты можешь себе такое представить? Сто рублей за пластинку «Цеппелинов»? Я его прямо там, на улице, чуть не прибил.

– Поторговался бы! У тебя, небось, талант к таким делам.

– Шутишь?! Я отдал ему двести. И прибавил еще сто сверху при условии, что он никому не продаст эти пластинки дешевле.

– Да вы, батенька, психически нездоровы.

– Что бы ты понимал, – с жалостью в голосе ответил демон. – Чем дороже вещь, тем больше ее хотят заполучить. А некоторые вещи невозможно переоценить.

– Ту мелодию, что ты играл на гармонике, эти самые «Цеппелины» сочинили?

– Восьмое ноября 1971 года. Альбом «Led Zeppelin IV». Авторы – Джимми Пейдж и Роберт Плант. Роберт Плант – вообще лучший музыкант в мире. Мало того что участвует в сочинении почти всех песен, поет как бог, так еще и на губной гармонике играет почти ничуть не хуже меня. Он поэт – но у всех есть недостатки. Иногда мне кажется, что в нем собрано слишком много положительных качеств. Когда-нибудь ему это аукнется, уверен. А еще, строго между нами: не удивлюсь, если он тоже демон.

– Слишком хорош для обычного человека?

– Ты начинаешь лучше разбираться в людях, червячок.

Гоше было невыносимо жарко, пот тек ручьями, и майка противно прилипала к телу. Голова болела от хронического недосыпа, а ноги, израненные долгим путешествием по лесу, еле волочились. Но страх, копившийся последние дни, подстегивал идти вперед – чтобы быстрее всё закончилось. Или началось.

Внезапно инкуб замер и поднял руку, призывая остановиться. Обернувшись к юноше, он приложил палец к губам, показал куда-то в сторону, затем опустился на землю и по-пластунски пополз к ближайшему неглубокому оврагу с торчавшими из песчаного обрыва корнями. Гоша с точностью повторил движения демона, стараясь не дышать, хотя и не понимал причины беспокойства.

Через некоторое время послышались голоса людей. В последнем Гоша, правда, не был уверен: так близко от покровителя Никифора можно встретить и демонов. Впрочем, с тем же успехом незнакомцами могли оказаться и безобидные грибники. Однако, когда он, вплотную прижавшись к склону оврага, смог расслышать их речь, всякие сомнения пропали.

– Мероприятие намечается нешуточное, раз сам praepositus изволил явиться.

– Не о том ты думаешь, брат. Наше дело – искать молокососа. За праздными разговорами можем упустить…

– Расслабься, брат. Весь лес обыскивается силами Ордена, даже милицию подключили. Никуда наш юннат не денется.

– Брат Герман говорит, что малец не так прост, как может показаться.

– Мнение Германа ничем не лучше нашего. Вот ежели поставят его над нами командовать – тогда и будем прислушиваться…

Голоса слишком отдалились, и Георгий уже не мог разобрать слов, хотя ему и хотелось бы узнать, чем закончится разговор.

– Не нравится мне всё это, – прошептал Никифор, тихонько поднимаясь с земли и отряхивая джинсы от песка.

– Почему иезуиты свободно ходят возле обиталища твоего патрона, Никифор?

– Хотел бы я знать, – несколько растерянно ответил тот, возобновляя шаг. – Но нам всё равно надо идти.

Георгий всё меньше понимал, что их ждет в конце, и оттого волнение нарастало. Неприятно кольнул и тот факт, что он всё же не ошибался: в Ордене его называют молокососом. Не то чтобы он не был согласен, но его еще родители учили, что обзываться – плохо. А просвещенным членам древнего ордена почему-то никто подобных вещей не привил.

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, Гоша принялся придумывать обидные клички иезуитам… но не успел даже начать, как из-за старой корявой сосны вышел высокий бритоголовый человек в черном костюме с рыбьими, мутноватыми глазами.

– Привет, Никифор, – обратился он к инкубу с каменным лицом. – Вижу, ты привел мальчишку. Славно. Можешь передать его мне, я доставлю посылку шефу.

– Конечно, Богдан, – инкуб словно уменьшился в росте, заискивающе помахал рукой и отошел в сторону. – Берёг как зеницу ока – вел самыми безопасными путями.

– Я передам шефу, что ты старался, – с издевательской ухмылкой сказал мужчина. – А теперь уберись с глаз, слизняк.

– Конечно, Богдан, извини, – елейно пробормотал Никифор и картинно поклонился, освобождая дорогу к Гоше.

Юноша заметил черные переплетения силы на коже бритоголового, вертикальные зрачки того же цвета – и в испуге отступил на несколько шагов. Сетх! Демон ненависти, прислужник Сатанаэля!.. На Никифора, конечно, надеяться не стоит: против своих он не пойдет.

Собрав последние крохи отваги, юноша потянулся в карман за ритуальным ножиком, как вдруг увидел длинные тонкие пальцы с острыми когтями, сомкнувшиеся на шее сетха. Слитное, почти незаметное глазу движение – и голова Богдана с характерным хрустом повернулась чуть ли не на триста шестьдесят градусов. Сетх рухнул, словно срубленное дерево.

– Чего вылупился, червяк? – выпучив глаза, Никифор поманил Гошу рукой. – Может, чаю принести со сгущенкой? О погоде поговорим? Пошли давай!

А юноша завороженно всматривался в неподвижное тело, замершее на земле в неестественной позе.