Гори оно ясным пламенем

И под извиняющееся блеянье в ответ мы целеустремлённо движемся к лифту.

В ресторане – множество столов, диванов, неизвестно куда ведущих изящно декорированных дверей и оживлённых людей с торжественными лицами. Прищуриваюсь. Очки к платью не идут, а линзы я так ни разу и не пробовала носить. Напротив входа – изогнутый поп-ап-стенд с логотипом: рука сжимает каменный мост. Будто собирается его выкручивать, как мокрую простыню. В глубине зала стоит какая-то античная статуя. Пялюсь на неё и пытаюсь почесать себе ухо. Костя хватает меня за локоть и не отпускает.

Эрик приглашает нас за столик.

– Танцы-то будут? – спрашиваю у него. – Это же бал? Я хочу танцы.

Поднимаю с тарелки скрученную сервировочную салфетку, верчу её между пальцами и бросаю на край стола.

– Будут, – подмигивает Эрик. – Я уж устрою.

На небольшую сцену у противоположной стены зала выходит высоченный мужик. На экран позади него транслируется презентация достижений «Моста спасения». Возрастающие графики и слова, которые мне отсюда не прочитать. Мужик назидательно размахивает ручищами и проповедует о миллионах и миллиардах.

Официанты разносят по залу закуски. Я принимаюсь за салат – какой-то рыбный. Костя молча раскладывает салфетку у меня на коленях. Чёрт, надеюсь, я правильно держу вилку или что там ещё надо делать…

Страстную речь спикера временами прорезают синхронные аплодисменты.

Публика ведёт себя довольно жутко: дежурно улыбается, жуёт, перекидывается парой слов. Никто оживлённо не беседует друг с другом.

В голову лезут навязчивые мысли: так ли вели себя все те, кого я знала и кто оказался ими. Они даже не перемещаются по залу, ни один. Да ну на фиг!

Отодвигаю тарелку, поднимаюсь, роняю салфетку и озираюсь в поисках выхода.

– Вернёшься через десять минут! Или я мигом тебя отправлю в офис к Вовке! – реагирует на моё настроение Эрик.

Между столиками пробираюсь в коридор.

За мраморным поворотом нахожу туалет. Над прямоугольной раковиной долго держу ладони под льющейся водой. Свежая рана неестественно быстро зажила. Что-то недоговаривает Эрик о своих снадобьях. На тыльной стороне кисти уже созревший шрам – очертаниями как Индийский полуостров. Смотрюсь в зеркало, стираю крошки туши со щеки.

Что будет с ними, если план провалится и меня засосёт в сеть? Неужели я не смогу что-нибудь сделать оттуда? Неужели я исчезну как личность? За два дня ничего от них не добилась, кроме «всё будет хорошо». Только Владимир вчера прислал сообщение: «Допрыгаешься – не надейся, что кто-то загнётся следом. Я не дам». Что бы он ни имел в виду, это звучит как утешение. Кто-то с трезвой головой позаботится о тех, кому я подпортила жизнь своим безрассудством.

Костя… Вчерашняя ночь… В самом деле, как ему только хватает самообладания?! Буду ли я помнить хотя бы это?.. Господи…

Дышу глубоко. Убираю руки. Вода перестаёт. Из крана падает увесистая капля.

Выныриваю обратно наружу.

Почти у входа в ресторан меня догоняет женщина лет пятидесяти:

– Добрый вечер! Вы новенькая? У вас такое приятное лицо! Не хотите присоединиться к моему проекту? Нам не хватает рук для рекорда по сборам! И вся помощь – только самым маленьким деткам! Вы же понимаете, как это важно? Понимаете?

Кончики пальцев у меня становятся раскалёнными, а ладони покалывает.

– Увы. Я просто пришла с друзьями…

Женщина поправляет чёрное кружевное болеро и растягивает губы в широченной улыбке.

В проёме вырисовывается Эрик, хватает меня за локоть и без комментариев волочёт за стол.

Там я рассматриваю узор на розовой скатерти и пытаюсь вспомнить, как он называется.

На сцене появляется некто в белой рубашке в двойную вертикальную полоску – золотисто-бежевую. Берёт гитару, перекидывает ремень через голову и начинает наигрывать Imagine и петь…

– Таня! – откуда-то издалека тормошит меня Костя.

Never mind. Или как это по-русски…

– Вот чёрт! – прямо в ухо кипятится Эрик. – Таня, выйди из транса!

Нет сил ничего ответить.

Костя, кажется, кладёт на стол планшет – голова у меня не поворачивается – и говорит:

– Поле два эйч. Их слишком много. Мне не пересчитать защитную сетку.

– Я исправлю, – Эрик наполовину проваливается под стол, возится с полминуты и шёпотом сообщает оттуда:

– Шиш вам!

Выпрыгивает обратно, сияет и заталкивает козу в карман.

Я вдруг вспоминаю, что могу не вписаться в дедлайн по последнему рабочему заказу. Пальцы становятся ледяными.

Камчатная скатерть – вот как называется эта ткань с узорами.

– Просто нажимаешь правую верхнюю панель, два раза, – трясёт меня за плечо Эрик. – Из сумки козу не вынимай, ага! Если слышишь «помогите», «войдите в моё положение», «понимаете?» – нажимаешь правую верхнюю панель два раза. Всё.

Как, оказывается, просто. Как просто решается моя вечная проблема. Не надо тратить столько сил – только нажать кнопку. Два раза.

***

После торжественной части гости начинают понемногу рассредоточиваться. На фоне играет навязчивый джаз. Эрик бегает по залу, жмёт руки, подсаживается за столики и с каждым собеседником махом хлопает по рюмке. От этого зрелища меня начинает подташнивать – из солидарности.

– Он в своём уме? – спрашиваю у Кости.