Горящий рукав (Проза жизни)

И вдруг Фоняков громогласно, как всегда, кипя не только энергией, но и негодованием и обидой, отказывается на очередном совете от своего поста. Я с удивлением открыл свои заспанные глазки. Что случилось? И Фоняков рассказал нам о всех обидах и унижениях, что пришлось ему испытать, пытаясь хоть как-то прокормить Союз, поставить его на заметное место в городе. Высокомерие богатеев (а разве Союз писателей еще существует? Зачем?), холодное пренебрежение чиновников (один писатель у нас уже есть, а других нам не надо) «достало» даже мощного Фонякова. Можно себе представить, каково человеку страстному, горячему, самолюбивому, до этого наивно уверенному, что литература — это лучшее, что есть на земле, когда от тебя отворачиваются, пренебрежительно зевая? Чулаки, в его время, было, конечно, сподручней — но то и было «его время». А теперь!.. И все то, о чем с таким негодованием говорил Фоняков, я согласился зачем-то принять на грудь!

«СЕВЕРНАЯ ПАЛЬМИРА»

Наверное, любое дело, в том числе и хорошее, переживает сначала взлет, потом спад. Премия «Северная Пальмира» блистала долго. В резном зале Союза композиторов собиралась изысканная публика, играл симфонический оркестр. Организатор премии, работающий в Комитете культуры, Борис Леонидович Березовский вел вечер очаровательно-непринужденно. Жюри премии состояло из самых знаменитых людей города. Правда, в зале они, ввиду чрезвычайной занятости, не появлялись. Премии, однако, вручали люди, весьма уважаемые в культурной среде. Нет ничего лучше «культурной среды» — у нее есть только один недостаток: предвзятость мнений. Образуется список «своих», действительно достойных, — и никакими силами этот ряд уже не изменишь, принимают только «своих», ничего нового, неожиданного, непохожего, а тем более противоречащего общему тону шансов не имеет. Ломать установленный строй опасно, разрушится вся милая картина: лучше придерживаться рамок. Поэтому премии всегда получали «ожиданные» люди. «Северную Пальмиру» все больше отличал уклон, по которому катятся почти все премии: не людей украшать премиями, открывая новые имена, а премию украшать людьми, уже имеющими «иконостас» на груди, раскрученными и знаменитыми. Все больше мелькало московских имен — по «деланию имен» нам с Москвой не сравниться. Но разве бывает что-то без недостатков? Все равно — весьма приятно было подойти 6 июня, в день рождения Пушкина, к монферрановскому особнячку Дома композиторов на Большой Морской, застав там самое «светское общество», и почувствовать себя там своим. Церемония тоже всегда оставляла весьма приятное ощущение: мы держим марку, не роняем ее, и пусть наш круг ограничен — зато неизменен.

Десятая, юбилейная церемония проходила в Малом зале филармонии на Невском, приехало много знатных москвичей, и даже Белла Ахмадулина.

...Огромный мраморный зал был заполнен, люди даже стояли в проходах. В какой-то момент вдруг началась суета. Внесли человека в инвалидном кресле на колесах и поставили кресло к самой сцене. Это был знаменитый депутат Законодательного собрания Новоселов. Было известно, что деятельность его значительно шире просто депутатской, что он активно занимается бизнесом, «загребая» в сферы весьма опасные. За это он и получил пулю в позвоночник и был теперь прикован к креслу. Но по-прежнему работал много, всюду успевал — писатели видели его в Центре современной литературы и книги на Васильевском, которому он помогал. Дима Каралис, директор Центра, умел находить таких людей. Новоселов обожал Виктора Конецкого как замечательного писателя и колоритного мужика, и встречи их проходили бурно.

Публика, собравшаяся на десятое, юбилейное вручение премии «Северная Пальмира», была весьма заинтригована появлением столь знаменитого персонажа. На сцене появился «наш» (отнюдь не московско-лондонский) Березовский и объявил церемонию открытой. Он сразу сказал, что эта, десятая премия столкнулась в большими финансовыми трудностями, город не оказал помощи и отвернулись все прошлые спонсоры. В последний момент финансовую помощь смог оказать председатель Комиссии по науке, образованию и культуре Законодательного собрания Леонид Петрович Романков.

Красивый, стройный, седой Романков поднялся с места. Все зааплодировали — Романкова в городе знали и любили. Я тоже, соглашаясь избираться в председатели Союза писателей, во многом рассчитывал на его поддержку — но, увы, обстановка стала меняться, и его, демократа первого призыва, убрали, как многих таких.

— Но главную сумму, без которой премия не была бы возможной, выделил нам депутат Законодательного собрания Новоселов. Поблагодарим его! — произнес Березовский.