Горящий рукав (Проза жизни)

Я звонил первые месяцы каждую неделю. Потом — два раза в месяц. Зачем? Довольно, кажется, удариться лбом в стенку один раз? Ответы были словно записаны на магнитофон.

Туда мы ходили в жару. Теперь была глубокая осень. Я сидел в своем кабинете с огромными незаклеенными окнами, выходящими на шикарную Малую Морскую, и цепенел от холода и ужаса. Вот так вот оно! Опять примерещилось тебе, что ты вступаешь на важную должность, где придется работать и работать, нажимать и нажимать, крутить тугие педали, сдвигая с места махину. Неужто опыта Пен-клуба не хватило тебе, когда ты вот так же представлял, что входишь в налаженную международную организацию, а попал в пустоту? Мало было?

Здесь тоже предстоит крутить педали без цепи и прыгать с парашютом в вакууме. И никто, кроме тебя, за все это не ответит. Причем — пора.

Ноябрь уж на дворе. Надо начинать... Или — не надо? Если не начинать, скажут: что же он трендел тут о каком-то фестивале? Город ждал. А он, видимо, запил или из ума выжил — и все забыл? Из-за одного безответственного человека такое дело сорвалось! Вариант для меня похоронный.

Не лучше — другой. Я начинаю подготовку к фестивалю, провожу пресс-конференцию, рассказываю всем, какой у нас будет замечательный фестиваль, какие премии. Смольный в ярости: «А как же оргкомитет? Крупные люди? Почему не согласовал? Полностью пренебрег? Все же — безответственнейший выскочка, этот Попов!»... Это им, наверное, и нужно? Догадывался, конечно... но чтобы так!

Приглашу Стругацкого в жюри, он потратит время на чтение, а потом скажет: «Валера, ты что? О чем ты говорил, когда уговаривал меня? Где премия? Где фестиваль? Ничего ты не можешь!» И с уважением мужчин, которое я скопил и которым гордился, покончено будет. Так же как и с моей жизнью — в один удар! Вот ты чего добился! И начинать нельзя, и откладывать нельзя. Из двух страшных вариантов — выбирай, решайся! И это только начало! Какой-то холод внизу живота, как в детстве, перед прыжком с крыши на крышу... Однако пора.

Пресс-конференция прошла неожиданно хорошо — пресса этим делом заинтересовалась. Заодно и по книжкам моим прошлись, акулы прессы. Хитрый этот Попов: вот он для чего председателем стал — чтоб еще и так привлечь внимание!

Из «штаба революции» я всех, конечно, позвал — но никто не явился. Нарушитель конвенции! Только вот какой? Я ничего плохого не говорил — сказал, что власти участвуют.

Ничего! Нас уже не зажмешь! Кроме Союза писателей, весь литературный Питер подвалил! Сколько, оказывается, всяких буйных поэтов у нас, сколько всяких кружков, с загадочными или ужасными названиями, какая молодежь! Так бы их и не увидел, если б не фестиваль. Оказывается, уже намечался поэтический марафон «Петербургские мосты» — теперь мы вместе выйдем!

И понесли книги на премии. На хорошее дело народ идет. Пришел Вася Соколов, большой и красивый, и сказал, что ярмарка «Невский книжный форум» предлагает провести нам церемонию награждения на сцене Ледового дворца, в День города. И что павильон для Союза дает — в долг, после отдадим... когда Смольный нам деньги выделит. И замечательный театр Малыщицкого подгреб, и сам Малыщицкий сказал, что они подыграют нам, бесплатно причем, — будет нам Тарас Бульба, Вий и Анна Ахматова, юная и пожилая.

И какие-то деньги появились: неутомимая Галя Гампер обзвонила, кажется, все офисы мира — и из Москвы, из фонда «Династия», помощь пришла — на премии не хватит, но для начала работы — вполне!.. Только на главном направлении — туман.

По тому телефону я продолжал, конечно, звонить.

— Алла Юрьевна никаких распоряжений не делала! — отвечала Марина Николаевна, уже раздраженно. И ее можно было понять — уже год звонит не переставая! Какой-то монстр! Видимо — с этой репутацией я так там и остался, судя по некоторым неласковым действиям по отношению уже лично ко мне. Но я бы и три года звонил — от меня не убудет!

Но какой-то слом в неприятных делах всегда наступает (никогда еще так долго не обращались со мной столь пренебрежительно). В мае (уже почти год минул после того достопамятного визита) пришло время обязательного собрания, и что-то надо было на нем говорить. Идея фестиваля вдохновила народ, в моем кабинетике книги на конкурс лежали уже всюду, даже на окне.

Выйти на трибуну и сказать — каюк! А как же объявление на прошлом собрании, что город нас поддерживает...

Я поднимался по мраморной лестнице Дома журналистов — еще раз нас, погорельцев, пустили сюда. Ко мне подошла круглолицая, румяная, кровь с молоком, девушка-журналистка.

— Валерий Георгиевич! Можно вам перед собранием несколько вопросов задать? Я из газеты «Невское время».

— А-а-а. Видел вас на пресс-конференции... когда мы рассказывали о литературном фестивале... Здесь же как раз, в Доме журналистов!

— Да! — она обрадованно кивнула. — Как раз об этом и будет мой первый вопрос. Вы делились планами, рассказывали о номинациях...

— Да. Семь номинаций по Гоголю, премия Ахматовой, Заболоцкого, Маршака...