Горят огни

Если честно, я бы с радостью взяла себе год перерыва, а поступала бы только следующим летом, на какое-нибудь заочное, а еще лучше — прошла бы несколько платных курсов, потому что с теми предметами, которые я могла сдать на проходной балл, никуда, кроме совершенно бесполезного для меня ин-яза или педагогического, я не поступлю. Но бунтовать, как это делали в свое время Костя и Ник, я не собираюсь, а быть учителем — тем более. В любом случае, еще год на раздумья я себе позволить могу.

Марс вернулся в Питер сразу после похорон Артема, почти без прощаний, одним махом обрубив все связи. Он переносил потерю тяжелее всех нас, вместе взятых, ни с кем не разговаривал и уехал при первой же возможности, коротко извинившись за спешность. Единственное, что он принял, — это рекомендацию для Александра Васильевича Гордеева, который обещал, что недостатка в заказах у Марса точно не будет.

Моя приемная со временем превратилась в свалку документов: сначала их было некому разбирать, потом я разрешила на время ремонта похранить у меня уцелевшие архивы, а потом, когда Кеша уехал в отпуск восстанавливать здоровье, Костя повадился и свои бумаги сгружать туда же, мотивируя это тем, что если одна приемная уже стала складом, то нечего захламлять и вторую: лучше оставить ее в аккуратном виде — для посетителей.

Мы подмяли под себя сеть казино, ранее принадлежавшую Маликову, расширили бизнес и задышали наконец полной грудью: конкурентов в городе у нас больше не осталось. Чалов вроде как свернулся и уехал в другие места, Демьянов теперь подчинялся нам и отстегивал нехилый процент. У самого Елисеева наследников не нашлось, и вся его сеть в итоге распалась, поделилась на небольшие бизнесы, часть из которых тоже платила нам, а до другой части мы еще не успели добраться. Все это я узнавала только из рассказов Кости и из отчетов, потому что как раз тогда даже лестничного пролета не могла преодолеть и отлеживалась в кровати.

Сегодня мог бы быть идеальный день для того, чтобы разобрать хотя бы часть скопившейся в моей приемной макулатуры, но именно в эти выходные бабушка позвала нас всех в гости на ужин, а перед этим — помочь ей в огороде. В этом году бабушка решила не ездить на дачу вовсе: смотреть за ее домом было некому, ведь мы с Ником переехали в особняк еще зимой. Оказалось гораздо проще найти жильцов на дачу: семейство Яхонтовых было только радо снова сменить обстановку, потому что в особняке, несмотря на победу над Елисеевым, царило уныние: цена за эту победу оказалась слишком высока.

Бесспорно, мы знали, на что шли, и знали цену, и каждый был готов ее заплатить. Мне было бы не жалко умирать: смерть постоянно дышала за нашими спинами и давно перестала вызывать страх, но я была совершенно не готова, что это случится с кем-то из близких.

Проклиная все на свете, я высаживала на клумбу георгины и флоксы, время от времени перекрикиваясь с Талей, которой досталась прополка земляничных грядок. Дима, с которым бабушка познакомилась только сегодня, был определен устанавливать новую теплицу и вести задушевные беседы с бабулей, пока та сверяет по тетрадке, какую рассаду куда поместить. Иногда Таля украдкой поглядывала в ту сторону и очень переживала за то, как пройдет знакомство.

— Все хорошо, — успокаиваю сестру, перебравшись поближе к ней. — Она никогда не будет против хотя бы потому, что ты с ним счастлива.

— Тебе легко говорить, — ворчит Таля. — Костя-то буквально вырос на ее глазах.

— Зато у вас с Димой не такая разница в возрасте, — парирую я, — и тебе в июне восемнадцать.

— А еще я убила родного отца и не смогла спасти мать, — сестра садится прямо на землю, широко расставив ноги, и утирает лоб предплечьем: той частью, что не закрыта резиновой перчаткой.

Убедившись, что бабушка в нашу сторону не смотрит, я совсем бросаю георгины и перемещаюсь на грядку. С Талей вышло совсем печально: отдельные отряды Елисеевских бойцов поехали за нашими родными. Мы этого ожидали и подготовились заранее, но тетя Лена так и не уехала — просто стала игнорировать и Талю, и всех нас, посчитав, что обрубить все связи будет достаточно для безопасности. Однажды, шестнадцать лет назад, это уже сработало, но на этот раз — нет, и, примчавшись в квартиру наутро, чтобы проверить, сестра обнаружила мертвых маму с отчимом и до смерти перепуганного Женьку, который успел спрятаться в шкафу. Охраны, приставленной втайне от тети Лены как раз на такой случай, оказалось недостаточно.

Женя теперь жил у бабушки и плохо понимал, что произошло: мы с Талей были уверены, что со временем мелкий и вовсе забудет, ему ведь еще не было даже четырех.

Что бы ни случалось раньше, Таля всегда держалась гораздо лучше нас всех вместе взятых, но на этот раз как будто сдалась, виня во всем себя.

— Ты не виновата, — пожимаю плечами и крепко обнимаю сестру, — или виноваты мы все в равной степени, если уж на то пошло. С таким масштабом событий до них бы все равно добрались, даже если бы ты не принимала никакого участия в делах. Более того, в этом случае ты была бы дома, и…