Горицвет. лесной роман. Часть 2(СИ)

Само собой, маломальская бытовая устроенность в безалаберном семействе Коробейниковых установилась лишь благодаря неусыпному попечению толстой доброй няньки. В отличие от Ляли, Алефтина как-то успевала, будто случайно, подсунуть доктору сюртук поновее. Мимоходом подсказать, что на таком-то галстуке жирное пятно. Возвратившись на кухню, отругать кухарку за перерасход провизии, а проходя через гостиную, смахнуть лишний раз вместо горничной пыль с комода. Она же могла как бы вскользь, заметить Елене Павловне, что и той не мешало бы заказать к зиме новую пару обуви

Глядя на обоих супругов Коробейниковых можно было подумать, что их реальная жизнь протекает где-то совсем в другом месте, а не там, где бродили и действовали их бренные тела. Доктор мог дневать и ночевать в больнице, изредка выходя оттуда, чтобы взглянуть на жену и детей. Ляля с утра до ночи проводила время за фортепьяно или на заседаниях музыкального кружка, где она, опять же, совершенствовалась в игре, или до хрипоты обсуждала с несколькими передовыми людьми города новейшие события в мире искусства. Алефтина была истинным ангелом-хранителем этого беспечного, непрактичного, шумного дома, отчего-то полюбившегося ей настолько, что вот уже десять лет она бессменно заправляла его хозяйством, не говоря об исполнении главной порученной ей миссии - попечении над всеми четырьмя отпрысками Коробейниковых.

Поздоровавшись, Николай Степанович с заметным стеснением предложил Жекки сесть, а сам торопливо отошел к окну. Жекки всегда откровенно забавлялась его застенчивостью. Очутившись наедине даже с ней, родственницей, почти сестрой, Николай Степанович начинал испытывать заметную неловкость, характерную для его отношений с дамами. Сейчас к тому же он был дополнительно чем-то взволнован.

Жекки решила дать ему время, чтобы доктор немного освоился. Она отвела взгляд и будто бы с любопытством оглядела хорошо знакомый, аскетически обставленный кабинет. Подлинную ценность в нем представлял лишь массивный шкаф, от пола до потолка набитый книгами. Быстро перескочив глазами с нижней полки приблизительно так на пятую, с особенно потрепанными корешками, Жекки совершила крутой разворот и медленно, вдоль и поперек обвела письменный стол, с которого доктор не успел убрать недочитанную брошюру "Революционная борьба и самопожертвование". Затем обозрела чучело совы, томившееся над полкой, справа от книжного шкафа, после чего естественным образом переключила внимание на скромный портрет Некрасова, отметив, что мухи, не в пример художнику, усердно потрудились над изображением классика. И под конец сосредоточилась на последнем предмете, доступном ее вымученному любопытству - старом запылившемся барометре. Сколько себя помнила Жекки, он всегда показывал одно и то же атмосферное давление в 750 мм ртутного столба. Обстановка в кабинете, не менялась с тех самых пор, как Жекки в первый раз побывала здесь, а случилось это почти сразу после приезда Коробейниковых в Инск, лет этак десять - одиннадцать тому назад.

- Стало быть, Елена Павловна пошла кормить Жекки? - наконец произнес Николай Степанович, отвлекшись от каких-то своих мыслей и совершенно позабыв, что его гостью тоже зовут Жекки.

Неловкости от вопроса, впрочем, гостья не испытала. Она обрадовалась, что Николай Степанович сподобился хоть что-то сказать, и, следовательно, начал понемногу приходить в себя. Жекки было до крайности нужно незаметно подвести его к беседе на весьма щекотливую тему.

- Да, - подтвердила она, - и велела мне остаться обедать.

- Конечно, конечно, тут и разговоров быть не может. Вы непременно должны отобедать с нами. Вы знаете, у нас все по-простому - старомодный воскресный обед, какие приняты в скучных буржуазных странах. Нда... скоро садится за стол, а этот оболтус до сих пор носится где-то на улице. Впрочем, я... - доктор снова замялся и забарабанил пальцами по столу, - я накричал на него сегодня. Нда, скверно. Скверно, Евгения Павловна, когда не получается найти общий язык с собственным... - Николай Степанович нахмурился и в первый раз прямо посмотрел в глаза собеседницы. - Вы, по счастью еще не знаете, что это такое. Право слово, хуже не бывает, чем чувствовать себя этаким никудышным папашей.

- Вы это из-за Юры? - осторожно, дабы не растроить подходящий откровенный настрой доктора, спросила Жекки.

Николай Степаныч кивнул и застучал костяшками по столу.