Горькая трава полынь. Книга первая

Склонив голову, Моруг вышел из дома, и Эстэ, не раздумывая, последовала за ним.

— Но вы ведь почувствовали, что я маг, — дотошно пристала к шаману девочка.

— Видите ли, эна-тори, у нас с вами совершенно разные возможности и потенциал. И несмотря на то, что вы очень молоды и неопытны, мне никогда не достичь вашего уровня. Именно поэтому с Аххадом предпочитают дружить, а не воевать. Несмотря на то, что ваш царь сам стоит целой армии, в его резерве столько магов с высшим уровнем силы, что при желании он может захватить весь Грэммодр за несколько месяцев.

Эстэ промолчала, находя аргументы Моруга вполне резонными. Если бы Магрид захотел расширить границы, то его вряд ли смогли бы остановить все орки и шаманы Запределья. Другое дело, что царь Аххада всегда руководствовался только политической выгодой и холодным расчетом, и Грэммодр в его хитроумные планы явно не входил. Впрочем, Эстэ могла и ошибаться, ведь зачем-то же Магрид выдал дочь нелюдя за сына главы орков.

Моруг дошел до конца улицы и, свернув за угол, остановился у вкопанных по кругу в землю обтесанных бревен, над которыми, привязанное веревкой к длинной жерди, мерно покачивалось стянутое металлическими обручами старенькое ведро.

— Сможете меня опустить туда? — перегнулась через край колодца Эстэль, заглядывая в его дышащую холодом и темнотой глотку.

— А так вы ничего не чувствуете, эна-тори? — Моруг подошел к девочке, заглядывая вместе с ней вниз.

— Нет, — мотнула головой Эстэ. — Стихия воды глушит магический фон. Почувствовать его можно, только опустив руку в воду.

— Тогда мне понадобится помощь, — развернулся орк. — Надо сходить за Унгом, отцом заболевшего гнилью мальчика.

— Я сама, — остановила Моруга Эстэ. — Я быстро сбегаю, а вы пока нарисуйте на колодце руны, — девочка мазнула взглядом по разукрашенной стене соседнего дома. — Они ведь мешают магии Поветрия распространятся дальше?

— Мешают, — согласился мужчина, снимая с пояса мешочек.

Эстэ удовлетворенно кивнула и со всех ног помчалась в хорошо запомнившееся ей жилище орков. Тому, что она собиралась сделать, свидетели были не нужны. И хотя Эстэль интуитивно чувствовала, что шаману можно доверять, все же клятву, данную маршалу Оттону, она нарушить не могла.

Ворвавшись в дом, она объяснила Унгу, что его у колодца ждет Моруг, и дождавшись, когда мужчина выйдет за дверь, быстро ринулась к прикованному к постели мальчику.

— Отвернитесь, — властно приказала матери мальчика Эстэ, зная, что ослушаться эна-тори орчанка не посмеет. Проще, конечно, было стереть женщине воспоминания об увиденном, но поскольку Эстэль делала это успешно через раз, рисковать все же не стала.

Покорно повернувшись к стене, женщина испуганно затихла, и теперь только по мелко подрагивающим плечам и спине можно было понять, что она плачет.

Эстэ суетливо вытащила из-за голенища сапога папин нож, схватила оставленную на постели плошку и, секунду поколебавшись, разрезала свою ладонь.

Хвостику достаточно было нескольких капель крови. Больному мальчику требовалось намного больше. Нацедив крови под самый край посудины, Эстэ приподняла голову ребенка, ментально захватывая его разум. Пить кровь было еще то удовольствие, а девочке нужно было, чтобы малыша не стошнило от такой большой дозы.

— Эй, мелкий, все будет хорошо, — подмигнула она орчонку, поднося к его губам питье. — Прорвемся. Из тебя обязательно вырастет большой и сильный орк.

Хвостик, внимательно следивший за процессом, тихо пискнул, подтверждая слова хозяйки, заставив девочку широко улыбнуться.

— Ну-ка, смотайся и поищи, где они здесь хранят тэккле, — попросила зургара Эстэ, бережно укладывая мальчишку на шкуры. — А я пока остатки крови в бочку вылью.

Хвостик, мгновенно спрыгнув на пол, стал ползать по дому, сосредоточенно шевеля своим острым носом и возбужденно принюхиваясь, а Эстэль, ополоснув в воде плошку, сначала дождалась, пока ее кровь нейтрализует магию, а затем направилась к тихо плачущей орчанке.

— Дайте мне свою девочку, — коснулась плеча женщины она.

Орчанка испуганно вздрогнула и, повернувшись к эна-тори, еще крепче прижала к себе сверток с младенцем.

— Я не причиню ей вреда, — попыталась как можно ласковей улыбнуться Эстэ. — Вы ведь не хотите, чтобы ваша малышка заболела?

Страх в глазах орчанки сменился паникой. Глядя на Эстэль с каким-то онемелым ужасом, она дрожащими руками медленно передала ей дочку.

— Отвернуться? — просипела женщина, явно рассчитывая, что делать ей этого не придется.

Эстэ молча кивнула, и орчанка судорожно закусила дрожащую нижнюю губу, отчего торчащие из-под нее клыки вылезли почти на два сикра. Сдержав прорывающиеся из груди рыдания, женщина развернулась, вверяя эна-тори жизнь своего чада.

Рана от пореза на руке Эстэль уже затянулась, но кровь еще оставалась на пальцах. Собственно, их и решила засунуть она в рот спящей малышке, рассчитывая, что для такой крохи и этого будет достаточно.

Девочка резво ухватилась губами за мизинец, очевидно, перепутав его с грудью матери, а распробовав попавшую ей в рот кровь, стала уморительно корчить рожицы и недовольно высовывать язык.