Горькая трава полынь. Книга первая

— Забирайте свою маленькую кривляку, — весело рассмеялась Эстэ, возвращая дочку орчанке.

— И она теперь правда не заболеет? — недоверчиво перевела взгляд с ребенка на эна-тори женщина.

— Правда, — улыбнулась совершенно счастливой улыбкой Эстэ. — И сын ваш поправится. Обещаю. Дети ведь не должны страдать из-за подлости взрослых.

Орчанка зачарованно уставилась на эна-тори. Выглядела жена эа-торна Нарварга откровенно странно: сама еще совсем ребенок, да и поступки ее были какими-то непонятными… Вот только говорила она так, что верилось каждому ее слову, потому что не видела женщина в глубине сверкающих серебром чистых глаз ни фальши, ни лжи…

Эстэ одарила притихшую на руках у орчанки девочку нежным взглядом, и в этот миг Хвостик громко запищал из угла, обкрутившись вокруг стоящего там глиняного кувшина.

— Тэккле? — вопросительно приподняла бровь Эстэль.

Женщина недоуменно кивнула, а потом и вовсе удивленно округлила глаза, когда эна-тори, подняв кувшин, стала из него пить.

Ами когда-то рассказывала Эстэль, что плоды нэбу восстанавливают кровь. Возможно, эта незначительная информация и не отложилась бы в памяти девочки, не знай она, что ее обожаемые орки делали свой традиционный хмельной напиток из сока именно этих фруктов. Много тэккле, правда, она выпить не могла, опасаясь опьянеть, но это все же было лучше, чем вообще ничего, тем более что, как предполагала Эстэ, это явно было не последнее ее кровопускание за сегодняшний день.

Подобрав Хвостика, девочка приказала орчанке выпить воды из бочки, а затем побежала к ожидавшему ее возле колодца Моругу.

— Что-то случилось? — шаман окинул Эстэ с ног до головы подозрительно-изучающим взглядом, словно пытался найти на ее теле какой-то вопиющий изъян.

— Да нет, — игнорируя подчеркнутое внимание орка, передернула плечиком она. — Хозяйка плакала, я пыталась ее успокоить.

Судя по недоверчивой гримасе Моруга, он не особо поверил россказням Эстэ, но акцентировать внимание на этом мудро не стал, сконцентрировавшись на процессе опускания ее в колодец.

Хвостика пришлось оставить с шаманом. Хоть он и весил совсем немного, Эстэ боялась, что в колодце он будет ей только мешать: стоять ногами в небольшом ведре, держась за веревку, было крайне неудобно.

У самой воды девочка сообщила, что опускать ее больше не нужно, и, медленно присев, опустила руку.

Магией здесь фонило так же, как и в бочке, вот только если в бочку достаточно было влить совсем немного крови, чтобы добиться желаемого результата, то очистить воду, постоянно прибывающую из отравленного подземного источника, было крайне проблематично. В который раз Эстэ пожалела, что не знает тех заклинаний, которыми маршал Оттон оплетал кладки зургаров, добавляя в формулу плетения свою кровь. Если бы она могла нарисовать подобную конструкцию на стенках колодца, то сеть полностью накрыла бы поверхность воды, нейтрализуя магию.

Тяжелый вздох многократно отразился от студеной воды и гулким эхом полетел к светлому проему высоко над головой Эстэ. Жаль, но ничего путного ей в голову не приходило. Хорошо, что Моруг успел обрисовать колодец рунами снаружи. Хоть какая-то защита…

Девочка хотела уже дернуть за веревку, чтобы ее подняли наверх, как вдруг, осененная внезапной мыслью, она даже дышать перестала. Если руны, которые рисовал Моруг, создавали защитное магическое поле, то, возможно, прорисовав их своей кровью на стенках колодца, можно было добиться того же самого эффекта, что и в случае с зургарами.

Закусив губу, Эстэ закрыла глаза, воссоздавая в своей памяти последовательность вычерченных шаманом символов, а потом, задрав голову, крикнула мужчинам:

— Держите веревку крепче, я сейчас буду немного раскачиваться.

— Вы что-то нашли, эна-тори? — обеспокоился Моруг.

— Я все объясню, когда поднимусь, — нетерпеливо ответила ему Эстэ, доставая отцовский нож.

Вновь разрезав уже успевшую зажить рану, девочка стала рисовать окровавленной ладошкой на стенках руны. Больше всего Эстэ боялась перепутать их последовательность или правильность написания: в таком случае время и ее усилия будут потрачены впустую, поэтому пред тем, как нарисовать очередной знак, она предельно четко восстанавливала в своей голове его вид.

На все про все ушло не меньше получаса, но Эстэ даже не заметила пролетевшего времени, как и холода сырого колодца, окутавшего ее лишенное теплой одежды тело. Дорисовав последний знак, девочка ополоснула в ледяной воде ладошку, после чего разрешила оркам поднять ее наверх.

— Мне не следовало подбивать вас, эна-тори, на подобную глупость, — завернул Эстэ в меховой плащ Моруг, едва она оказалась на земле. — У вас и губы, и лицо синие. И о чем я только думал? Эа-торн будет гневаться.

— Опускайте ведро обратно в колодец, — Эстэ отобрала у шамана Хвостика, не обращая внимания на его покаянное ворчание. — Наберите воду. Мне надо кое-что проверить.

Унг без лишних вопросов выполнил приказ, и когда, расплескивая воду, поставил на деревянный бортик ведро, Эстэль мгновенно всунула в него свои так и не успевшие согреться руки.