Город без войны

– …Катя только родилась, и мы ей купили кроватку, – говорила о чём-то Катина мама. – А Сашенька пришёл из гимназии, вытащил её из кроватки и таскал на руках. Я как увидела, отругала его. Кажется, ударила… – Она поставила сковороду на стол, подложив доску для разделывания хлеба. – Катя, вы закончили? – крикнула она, выглянув из кухни. – Если уже закончили, зови Иннокентия. Картошка готова.

– Сейчас, руки ототрём, – отозвалась Катя.

Потом они ели. Кеша, гордый собой, смотрел на Катю, а Катя смотрела в тарелку, без всякого аппетита ковыряясь в содержимом. Сашка глядел на неё и думал, что будь он постарше, она вполне могла стать его женой, даже была бы рада этому. Думал, что она любит его, Сашку, а он делает ей больно своим поведением, хотя она нисколько этого не заслуживает. Думал, что нужно сказать Кате, что она ему тоже нравится, но делать этого нельзя. Потому что Кеша гораздо лучше, и, по правде, нужно любить как раз Кешу, а вовсе не его. И всё складывается так несправедливо и ужасно глупо. Сашка съел всю свою порцию, получил добавки, а Катя всё сидела, не говоря ни слова. Зато принялся говорить Кеша. Он почему-то начал описывать подвиги их группы, привирая и перевирая всё. Отдельно Кеша описал получение денег, несколько завысив сумму.

– Кеша, – прервал его Сашка, – нам пора.

– Вы уйдёте? – удивилась мама Кати. – Я думала, вы заночуете.

– Дела, – сказал Сашка хмуро. – Консервы сегодня получать и всё такое.

Кеша посмотрел на него как на умалишенного, но промолчал. Молчала и Катя, кажется, она не поверила  Сашке. Впрочем, это было всё равно.

– Ну раз так, – сказала Катина мама.

– Мы придём завтра, – выдавил из себя Кеша.

– Катя, можно на пару слов, – сказал Сашка, поднявшись. – На улице.

Катя кивнула и, накинув куртку, вышла на улицу.

– Кеша, помоги пока посуду убрать, – распорядился Сашка, выходя следом.

– Катя, – сказал Сашка и, помолчал, не зная с чего начать. – Извини меня. Всё так хреново… – Сашка отметил, что описывая жизнь, нематерные слова подбирать сложно. – Эта война… Я очень изменился, я совсем не тот, которого ты знала. А ты помнишь меня с Корпуса… – Сашка замялся. – Ты не сможешь со мной встречаться, если всё про меня будешь знать. Вот так.

– Это ничего, – сказала Катя, – главное, ты живой. Я так боялась, что тебя убьют… Особенно когда сообщили про папу. У моей подружки парня на войне убили. Он кадет, только старше тебя, в этом году выпускается. Выпускался… Я всё думала, хоть бы не тебя. Меня один знакомый молиться научил. И я молилась.

– Я неубиваемый, – горько сказал Сашка. – Хотя, наверное, зря.

– Ты что, – зашипела Катя. – Тебе нельзя умереть. Я тебя люблю, понимаешь Саша. Я. Люблю. Тебя.

Последние слова Катя сказала раздельно, почти крича. Всё. Сашка замолк, не решаясь сказать самое главное. Это было хуже, чем убивать. Много хуже: сказать человеку, который сильно тебя любит, и молился за тебя, может быть ты и жив только благодаря этому, сказать: «Мы никогда не будем вместе». Он молчал.

– Пожалуйста, не умирай, – попросила Катя.

Сашка машинально кивнул. Потом Катя прижалась к его шее щекой, и он почувствовал, как ему за воротник скатываются Катины слёзы.

– Всё будет хорошо, – сказал он. – Извини.

– Ничего. А я знаю, что у тебя скоро день рождения, – всхлипнула Катя, – я ещё в Корпусе по документам посмотрела. Пятого декабря, верно?

Сашка кивнул.

– Ты меня, конечно, не можешь к себе позвать. Тогда приходи к нам. Ладно? Мама тоже будет рада.

– Приду, – сказал Сашка. – Конечно.

Потом Катя пошла звать Кешу, а Сашка, чувствуя себя неблагодарным идиотом, остался один на улице. Тучи всё так же висели плотной завесой, прикрывая небо и солнце, начинавшее уже клониться к закату. Там, за этими тучами и находился Бог, которому молилась Катя и постоянно молится Шиз. Огромный беспомощный старик… Хотя нет. Ведь Бог, которому молилась Катя, помог. Может быть, у неё и Шиза разные Боги? А может, даже у каждого человека свой Бог? А звёзды – это маленькие дырочки, через которые Боги смотрят на своих людей, чего там они за день натворили. Если это так, то сегодня Боги ничего не увидят. Тучи.

Хлопнула дверь. Кеша, а за ним и Катя подошли к Сашке.

– А ты теперь куришь? – спросила Катя. – Давай я тебе папины сигареты отдам, – и она протянула Сашке две початые пачки.

– Спасибо, – Сашка сунул их в карман.

– Пойдём, – сказал Кеша Сашке. Похоже, он злился, что надо тащиться на развалины. – Мы, Кать, ещё заглянем.

Едва отошли, Сашка оглянулся и, увидев, что Катя вошла в дом, повернул к свалке.

– Здесь чемодан, – пояснил он Кеше и принялся разгребать мусор.

– Хоть что-то хорошее сделал, – пробурчал Кеша, – А я думал, ты совсем дурак.

– Я, Кеша, совсем дурак, – согласился Сашка. – Мне этот чемодан теперь через весь город тащить.

Они нашли два куска верёвки и, перевязав чуть живую ручку, потащили чемодан вдвоём. Кеша почти всю дорогу молчал, только когда они подходили к остановке, спросил:

– Сань, ну чего ты ночевать отказался? Там тепло, хорошо, растопку бы сэкономили… Катя, опять же.