Город без войны

– Кеша, я ей ничего дать не могу. Понимаешь? А она на меня так смотрит… А я ведь знаю, каким должен быть настоящий мужчина. Он должен быть, как мой отец, как Краев. Только с такими следует встречаться. А я не такой… Она мне нравится, я не имею права ей жизнь испортить.

– Не могу… Права не имею… Тьфу! – Кеша разозлился. – Знаешь, как ты меня своей правильностью достал! Вот я, по-твоему, тоже не могу на ней жениться? Даже если мастерскую куплю?

– Ты можешь.

– Тогда сделай что-нибудь! Отвали от неё! Я ей про свои чувства, а она: Са­шенька, Сашенька… Лучше бы тебя не было, честное слово!

– Кеша, но я же не виноват! – возмутился Сашка. – Хочешь, я сейчас пой­ду и скажу, что у меня другая девчонка есть?

– Не вздумай! – Кеша зашагал к остановке. – Не вздумай её расстраивать, а то я тебе так вделаю!

– Да вделай! Я не отвечу, честно…

– Ха, это ты сейчас не ответишь. А как выпьешь, застрелишь меня из Шизовой пушки. Тебе пьяному крышу крепко сносит. Нельзя пить, а туда же. Лучше бы Кате подарок какой купил. Я вот покупал. Ну или в комнату угля полмешка. Выдали деньги за боёвку, а он их пропил сразу же. Восемьдесят марок!

Они остановились, поставили чемодан на груду щебня и поменяли руки. Сашка подумал, что Кеша ничего не знает про то, как он заплатил за операцию для Ильи, а если бы узнал, тоже осудил бы. Так что пусть думает, что пропил…

– Катя умная шибко, – сказал вдруг Кеша. – Всё про ботанику рассказывала. Что где растёт. Она, когда мы вместе, всегда мне разную науку рассказывает. И ещё спрашивала сегодня, верую ли я в Бога. А я что, я его не видел. Как в такое верить? А всё остальное время говорит про ботанику. Когда не про тебя, идиота.

Они шли к своей этажке со старым чемоданом, набитый старыми вещами. Вещами человека, которого больше нет на свете. Но это не было уже удивительным или странным. Это было просто хорошей находкой, удачей, которой стоит только радоваться…

27.

Юра Рощик переезжал в комнату Пса. Он выволок свой рюкзак и балалайку и, через слово матерясь, пожаловался Сашке, сидящему с сигаретой в общей комнате:

– Вот, переселяюсь к Максу, меня Шиз заканал совсем! Он говорит, что я от чего-то венерического сдохну. Правда, идиот? Я же резинки покупаю всё время! А он говорит, что если Бог хочет человека прибрать, то ничто не спасёт.

– Знаешь, – серьёзно сказал Сашка, – у Витьки есть дар предвидения.

– Импотент ваш Витька! – Юра плюнул и потащил своё имущество дальше.

– Не «ваш», а «наш», – сказал ему вслед Сашка.

Юра не отозвался. Он вообще старался лишний раз с Сашкой в разговоры не вступать. Наверное, опасался. А может, его не устраивал такой молчаливый собеседник. За окном, затянутым мешковиной, уныло накрапывал дождик, словно вызванный такими же унылыми Сашкиными мыслями. Сашка размышлял, почему Кеша до сих пор сидит в комнате, а не идёт к Кате. Ведь, наверняка, она их ждёт. Уж Сашку-то ждёт точно. Он попытался представить, как должен вести себя парень с девушкой, которую любит: прежде всего дарить подарки, какую-нибудь милую ерунду, вроде самосшитых мягких игрушек, продаваемых старушками-лоточницами. Потом, по старой традиции, дарить цветы. Правда, цветов сейчас нет. Их только летом можно нарвать в степи. Некоторые кадеты постарше, у которых были знакомые девушки, так и делали. Степные цветы в казарме пахли так, что кружилась голова. Они перебивали даже извечный запах обмундирования и столовской каши… А ещё влюблённые парни ходят, держа девушек за руку или под руку, обнимают и шепчут на ухо всякую ерунду… Сашка представил Катю. А рядом – Кешу. Себя представлять не хотелось: глупая картинка. Но ведь Катя такая милая, симпатичная. Ему ведь было хорошо, когда она жалела его, больного… Ему и сейчас приятно видеть, слышать её. Почему же он до сих пор не влюбился так, как Кеша? Чтобы на всё наплевать и бежать к Кате. И не думать, можно ему с ней встречаться или нет? «Просто я не способен любить по-настоящему, – решил Сашка. – Потому что те, кто был мне дорог раньше, погибли или предали меня. А может, не я виноват, может, у нас такой город неправильный. Здесь любить нет смысла. Проще ненавидеть. Это привычнее. Вон, в центре не любят штурмовиков и ненавидят «Красных братьев», мы не любим «Братьев» и считаем отбросами тех, кто живёт в центре. Может, из зависти. У Главы есть Контора, которая ненавидит всех подозрительных людей, ловит и убивает. Каждый в городе ненавидит энских. Все кого-то ненавидят. В этом, может быть, смысл города: ненавидеть всех. А любовь – это мелочь. Если одной любовью обходиться, то захватят город энские. Только в сказках все любят друг друга»… 

Вошёл Пёс и, пристально посмотрев на Сашку, спросил:

– А с Кешей всё нормально? Знаешь, что он у меня купил?

– Презерватив.

– Учебник биологии! Понимаешь, за семь марок! Как повезло, что я его скурить не успел. Просил ещё «Камасутру», но я её ещё летом на самокрутки пустил.

– Идиотина, – констатировал Сашка. – Влюблённый Кеша, наступивший на шею жадности!

– Любовь человека в лучшую сторону меняет, – Пёс увидел в руках Сашки пачку сигарет. – Возьму одну?