Город без войны

– Покупай. Ты теперь богатый.

– А ты жмот стал, как Янсен, – Пёс всё-таки выдернул из пачки сигарету, закурил. – Вообще непонятно, что с бригадой происходит. Вон, Витька утром заявил, что уйдёт из командоров, а Коньков на медкомиссию подался.

– На какую комиссию?

– Да в регулярную армию, а ты что, не знаешь?

– Нет. Откуда мне знать?

– Ну, он давно ждал, когда ему семнадцать стукнет. Вот, даже в день рождения не забу­хал. У него дядька какой-то в вертолётчиках, только старый уже. Он на пенсию, а Женька на его место. Будет с вертушки пустынников гонять. Повезло, да?

– Повезло, – мрачно сказал Сашка. Ему вдруг стало завидно…

День прошёл в ворчании Кеши, который пытался продраться сквозь текст в учебнике биологии, и Юрином тренькании на балалайке. А вечером заявился Шиз и, поскольку вся бригада собралась у мангала, предложил прямо здесь провести собрание. Сашка вспомнил, что Пёс говорил про Шиза утром, но вспомнил равнодушно. Кто станет командором, ему было всё равно.

– Я пришёл, чтобы объявить своё решение покинуть пост командора, – заявил Витька, дождавшись, пока ребята замолчат. – Командорство перестало совпадать с моими жизненными целями. На своём месте с этого дня я был бы не против видеть либо Конькова, либо Ерхова. Готов вы­слушать ваш выбор.

– Реально только Ерхова! – сказал Пёс. – Женька уходит.

– Уходит? – удивился Кеша.

– А вы думали, я с вами, уродами, тут до пенсии париться буду? – усмехнулся Женька, грея ладони кружкой с кипятком. – Хрен вам!

– А Макс, а Юра, а Кеша – они вообще не в счёт? – спросил Сашка.

– Я очкарик, – вздохнул Пёс, – кондор очкариков не уважает, Кеша проворуется сразу, а Юра новенький. Так что никакой альтернативы тебе нет. Принимай полномочия.

– Значит, теперь ваш командор – Александр Ерхов. Я так и думал. Ему это в самый раз, а мне уже надоело, – Шиз встал и ушёл в свою комнату.

– Ну всё, – громко произнёс Кеша, – пропала наша зарплата. Сашка пропьёт её. У него деньги в руках не держатся.

– Я завязал, Кеша, – сказал Сашка. – Всё. Ни грамма.

Юра громко хихикнул, а Кеша покривился.

– Лучше бы меня выбрали, – сказал он. – И вообще Шиз не прав. Какая его крыса укусила? Вон, как на хиппи кидался, а теперь сам как пацифик хренов. А Ерхову повезло. Командорам платят больше, и консервы будет выдавать.

– Слушай, Янсен, – прервал его Сашка. – Ты вот всё о еде, да о еде… А ты хоть город наш любишь?

– Срать на него хотел! – громко заявил Кеша.

– Эх любовь, фонарики, – Юра хлопнул себя по колену. – Ты с ума свела… Пошли, мужики, в баню сходим, да пострижёмся, что ли. А то тебе, Сашка, красиво лохматым ходить, а вот когда Кеша шлем снимает… Будь я бабой, сдох бы от ужаса!

Кеша смутился и даже немного покраснел.

– Ладно, – сказал он. – Я и сам думал постричься, да всё некогда было. У нас тут один парень, Джон кликуха, за пол-литра хоть кого оболванит. Считай, очень дёшево, и тащиться никуда не надо. Помоемся и прямо к нему.

– Вот и славненько, – обрадовался Юра…

Джон, опухший от излишеств парнишка из группы Уксуса, не дрогнувшей рукой почти под ноль оболванил Кешу, а пока Юра ржал над беднягой, подстриг и Сашку. Потом сам Юра попытался было возражать Джону, говорить о красивых стрижках, но тот только тупо поморгал, а потом всё равно его побрил. Выслушав грязные Юрины ругательства в свой адрес, он добродушно улыбнулся, сказал: «Иди ты на…» и, обняв свою добычу-бутылку, убрался в комнату.

– Ну ты, Кеша, удружил, – ругался в подъезде Юрик. – Классно стрижёт, классно стрижёт… Как теперь к девке сунуться? Ну, блядям-то, им всё равно, а вдруг приличная попадётся?

– А зачем ты надо мной прикалывался? – оборвал его Кеша. – И потом, совсем дёшево ведь: на троих пузырь…

Открывший дверь Витька осмотрел Сашку с Юрой, и, вопреки их ожиданиям, не засмеялся, а сказал:

– Вы сейчас на древних буддистов похожи. Такие же лысые… Ладно, к вам там гость явился. Идите, принимайте.

Гостем мог оказаться кто угодно, но почему-то сердце у Сашки ёкнуло. Он подумал, что это Илья пришёл. Пришёл извиниться и всё объяснить. Сашка бегом кинулся в комнату и обнаружил на своей постели зарёванного, очень грязного Павлика. Рядом сидел Пёс и мокрым полотенцем промокал тому рассечённую губу. Женька стоял рядом с кружкой воды.

– Ты откуда такой? – испугался Сашка. 

Павлик хотел ответить, но только ещё сильнее заплакал.

– Он не говорит, – сказал Максим. – Но я думаю, его дома побили.

– Пацана надо в больницу отвезти, – Сашка сел рядом, – а самим в полицию заявить. Пусть с его предками разбираются.

Женька свистнул и покрутил пальцем у виска.

– Тебя что, Ерхов, мать в детстве неудачно уронила? Раз ты сам в полицию собрался. Тебя же, придурка, сразу и арестуют.

– Да я-то тут при чём?

– А кто тебе поверит, что не ты сам его испинал? Вон, вызовут его папашку, тот кулак покажет и пацан на тебя что хочешь наговорит. И посадят тебя, а то и повесят. Это какой судья попадётся…

Павлик переводил глаза с Женьки на Сашку и размазывал по щекам слёзы.

– Да ну, – сказал Сашка неуверенно, – разве так бывает?