Город на Стиксе

Материал я закончила только под утро, и, едва лишь забрезжил рассвет, провалилась в лёгкое, феерическое пространство, где не было ни мёртвого Георгия Крутило- ва, ни Города с его тревожным небом, которое ни с того, ни с сего разразилось короткой и мощной грозой, то и де­ло прорывавшейся в ткань моего сна. Категорически отка­зываясь просыпаться на эти звуки, я улетела совсем далеко и опять пыталась достичь линии неведомого горизонта, который поминутно плавился, менял обличья и фактуры. Иллюзию разрушил настойчивый звонок в дверь, и, пока я возвращалась в реальность, он трансформировался в на­глые и нервные удары. На пороге стояла Жанетта. Я это скорее почувствовала, чем увидела: открыть глаза было невмоготу.

Ты чего-нибудь ела? — весело спросила она.

Когда спят, не едят. Ты откуда так рано?

Я вообще-то — куда. Ты забыла, что мы договарива­лись? На часах, кстати, полдень с копейками. А в три у нас акция. Вас не проконтролируешь, так ничего не будет.

Жанка деловито прошла на кухню, распотрошила свой пакет и что-то высыпала в раковину.

Ща сделаю салат, ты — умываться-краситься. По­обедаем и захватим Галину. План такой: прочитаем воз­звание миру, а затем можно ехать купаться.

Может быть, не сегодня? Крутилов.

Слышала по радио. Ужасно. Только ты понимаешь: сегодня Крутилов, завтра у Галки командировка, дальше я еду. В Германию. Крутилов... Что Крутилов? Он про­жил яркую жизнь: создал театр, родил ребенка, — мальчик ведь? — мальчик. Объездил мир и занимался твор-чест- вом! Предел возможного, по-моему. А ты?

Жан, он талантлив.

А ты? Ты не талантлива?

При чем здесь я? Не сравнивай.

Ну, хорошо. Талант и ты здесь ни при чем. Но каж­дый проживает свою единственную жизнь, и относиться к ней, как вы с Галиной, — это преступление.

А как я отношусь?

В том-то и дело, что никак. Случилось что-то — «Не судьба! » Или наоборот: «Судьба!» Придумали себе какую- то судьбу, сидят и ждут погоды. А мир устроен так, что получаешь то, что заявляешь. Судьба — это фантом. Но я согласна: мы, конечно, в рамках, и надо успевать.

Все люди в рамках, дорогая.

Я про рамки пола. У мужчин другое. Мы же. Ты посмотри, на все-про все пятнадцать лет: получить обра­зование, встретить любовь, родить и воспитать детей плюс еще разобраться с профессией. Конфликт между женской и человеческой жизнью. И ведь десять лет уже прошло. Лиз, ты подумай — десять!

Да, ты права. Ужасно. Что же делать?

Совершать движения.

Ну, если мы с тобой не живем человеческой жизнью, то кто тогда уж и живет!

Дело за малым: наладить как-то женскую.

Сломавшись под ее напором, я принялась собираться. За­лезла в душ, который работал, несмотря на июль, достала струящийся в пол сарафан с абсолютно открытой спиной, привычно завязала рыжий хвост, нагрузила себя бижутерией.

Критически окинув меня взглядом, Жанка кивнула, и мы, прошептав «Теперь или никогда», отправились тво­рить свою судьбу.

Но судьба в этот день твориться решительно не желала.

Девочки, я не могу, — прошелестела Галина, когда мы прибыли на место действия. — Но я буду в группе под­держки.

Да ты взгляни: знакомых нет, и мы вообще преуве­личиваем нашу значимость в глазах людей, — вздохнула Жанетта. — Им не до нас, прекрасных.

Я не об этом, девочки. — Галка подула на челку, пожала загорелыми плечами.—Дело в том, что проблема отпала.

Ты решила уйти в монастырь?

Нет, но.

Что «но»? Что случилось за эту субботу?

Не за субботу, а за вечер пятницы.

Завернув в попавшееся под руку летнее кафе, которых я не переношу в принципе, мы недоверчиво приготови­лись слушать. Похлопав глазами, Галка доложила:

Позвонил Аркадий.

И что? — спросили мы, переглянувшись.

Сказал, что без меня не может.

Во сколько позвонил?

Жан, ну, какая разница, во сколько?

Большая. И?

Где-то после десяти.

Так я и знала. — К поздним звонкам Жанка относит­ся критически, объясняя их просто: «Напились и звонят». По ее наблюдениям, серьезно можно рассматривать лишь дневные и утренние звонки. — Трезвый?

Конечно, трезвый. Пригласил меня на свадьбу.

На твою? — Я привстала со стула.

На свадьбу брата.

Возникла мхатовская пауза.

Ну, и при чем же здесь твоя проблема? Лиз, нет, ты посмотри, реинкарнируется бывший ухажер, пропавший без вести среди зимы, и мы сейчас должны все бросить и бежать на эту свадьбу.

Нет, не зимой, в середине марта. Мы с ним поссори­лись.

В который раз?

Ну, в третий.

И он пропал до лета. Лиза, что ты молчишь?

А что тут скажешь?