Город Великого Страха

Она подумала, не развернуть ли книгу прямо в такси, но шофер приделал в машине дополнительные пепельницы, повесил зеркальца, прикрепил от руки написанные таблички с просьбой сохранять чистоту и порядок, а веревочка и бумага доставили бы слишком много хлопот. Поэтому сначала она добралась до дома, сбросила туфли, платье, пояс, надела тапочки и огромный полосатый комбинезон цвета мяты.

Раздался звонок в дверь, и она со свертком в руках пошла открывать; это оказалась Минни, которая принесла питье и маленький белый пирожок.

— Я слышала, как ты вернулась. По-видимому, быстро кончилось.

— Да, все прошло очень хорошо, — сказала Розмари, взяв стакан. — Его зять и еще один человек сказали несколько слов о том, каким он был и почему его будет не хватать, на этом все и закончилось. — Она отпила немного жидкого светло-зеленого настоя.

— Такой подход к подобным церемониям представляется вполне разумным. Почту уже взяла?

— Нет, это мне дали. — Розмари отпила еще чуть-чуть, решив не вдаваться в подробности относительно того, кто дал и зачем, и вообще не распространяться о том, что Хатч приходил в сознание.

— Давай я подержу. — Минни забрала сверток, чтобы Розмари могла взять белый пирожок.

— Да, спасибо, — Розмари ела пирожок, запивая из стакана.

— Книжка? — спросила Минни, взвесив на руке сверток.

— Угу. Она собиралась послать по почте, а потом сообразила, что увидит меня.

Минни прочитала обратный адрес.

— A-а, я знаю этот дом. До того, как переехать на свою теперешнюю квартиру, там жили Гилморы.

— Вот как?

— Я там столько раз бывала. «Грэйс» — одно из моих любимых имен. Твоя подружка?

— Да, — подтвердила Розмари.

Так было проще, чем объяснять, к тому же все равно никакой разницы.

Покончив с пирожком и питьем, она забрала у Минни сверток и вернула стакан.

— Спасибо.

— Слушай-ка, Роман скоро пойдет в чистку, тебе ничего не нужно отнести или забрать?

— Нет, ничего, спасибо. Вы к нам еще заглянете?

— Конечно. Почему бы тебе не вздремнуть?

— Да, я как раз собираюсь это сделать. Пока.

Розмари закрыла дверь и пошла в кухню. Кухонным ножом разрезала веревку и развернула бумагу. Внутри оказалась книжка Дж. Р. Ханслета «Про колдунов и ведьм». Золотые буквы на потрепанном черном переплете уже почти стерлись. На форзаце была подпись Хатча, а под ней слова: «Торкэй, 1934». На внутренней стороне обложки приклеена маленькая голубенькая бумажка с надписью: «Дж. Вэгорн и сыновья. Книготорговцы».

Листая книгу, Розмари направилась в гостиную. Ей попадались фотографии респектабельных викторианцев, в тексте кое-что было подчеркнуто Хатчем, а на полях встречались его пометки. Она уже и раньше видела их в книгах, которые давал ей Хатч в тот период, когда их отношения находились на стадии Хиггинс — Элиза. Среди подчеркнутых фраз была и такая: «Грибок, который они называют чертов перец».

Устроившись в одном из эркеров, она бросила взгляд на оглавление. Ее внимание привлекло имя «Адриан Маркато», так называлась четвертая глава. В остальных главах говорилось о других лицах, но все они, как и следовало ожидать, исходя из заглавия книги, — колдуны и ведьмы. Это были Жиль де Рэ, Джейн Уэнхем, Алистер Кроули, Томас Уэйр. Последние главы назывались «Методы колдовства» и «Колдовство и дьявольщина».

Раскрыв четвертую главу, Розмари пробежала глазами составлявшие ее двадцать с лишним страниц: Маркато родился в Глазго в 1846 году, вскоре его привезли в Нью-Йорк (подчеркнуто), а умер он на острове Корфу в 1922 году. Здесь было и описание волнений, последовавших за заявлением Маркато в 1896 году о том, что ему удалось вызвать живого дьявола; тогда перед Брэмфордом (а не в вестибюле, как сказал Хатч) на него набросилась толпа. Говорилось и о подобных событиях в Стокгольме в 1898 году и в Париже в 1899… У этого человека была черная борода и гипнотизирующий взгляд. Фотография, на которой он был изображен во весь рост, показалась Розмари неуловимо знакомой. На обратной стороне листа была помещена менее официальная фотография, запечатлевшая его за столиком парижского кафе вместе с женой Хессией и сыном Стивеном (подчеркнуто).

Неужели ради этого Хатч хотел, чтобы она получила книгу, ради того, чтобы во всех подробностях прочитать про Адриана Маркато? Но зачем? Разве он еще давным-давно не предупреждал их и разве не признал потом, что это было безосновательным?

Она долистала книгу, задержавшись ближе к концу, чтобы прочитать другие подчеркнутые места. «Остается тот неопровержимый факт, — прочитала она в одном из них, — что независимо от того, верим мы или нет, они, вне всякого сомнения, верят». А через несколько страниц увидела слова: «всеобщая вера в силу свежей крови». И еще: «окруженные свечами, которые, само собой разумеется, тоже черные».