Город Великого Страха

Розмари присела рядом с коробкой «скрэббл». Закрыла ее, а через секунду взяла книжку и снова принялась читать последнюю главу «Колдовство и дьявольщина».

Гай вернулся уже без рубашки в руках.

— Думаю, тебе не надо больше этого читать.

— Я только хочу прочитать последнюю главу.

— Не сегодня, золотко, — возразил Гай, приближаясь к ней. — Ты уж и так слишком завелась. В этом нет ничего хорошего ни для тебя, ни для ребенка. — Он протянул руку за книгой.

— Вовсе я не завелась.

— Ты вся дрожишь. Вот уже пять минут, как тебя бьет дрожь. Ну-ка, отдай ее мне. Завтра почитаешь.

— Гай…

— Нет. Я серьезно. Давай, давай ее сюда.

Она вздохнула и отдала. Гай подошел к книжным полкам, привстал на цыпочки и, вытянув руку, положил книгу как можно выше, куда-то поверх двух отчетов Кинси.

— Завтра почитаешь. Сегодня ты и так уже слишком возбудилась после панихиды, да и вообще.

ГЛАВА 8

Доктор Сапирштейн был поражен.

— Невероятно. Просто потрясающе. Как, вы говорите, фамилия? Мачадо?

— Маркато, — поправила Розмари.

— Невероятно, — повторил доктор Сапирштейн. — Я и понятия не имел. По-моему, он как-то сказал мне, что его отец занимался импортом кофе. Да, помню, он распространялся о разных сортах и способах помола зерен.

— Гаю он говорил, что его отец был импресарио.

Доктор Сапирштейн покачал головой.

— Неудивительно, что он стыдится правды. И неудивительно, что вы расстроились, узнав об этом. Я ни секунды не сомневаюсь, что Роман не разделяет жуткой веры своего отца, но я прекрасно понимаю, насколько вам должно быть неприятно присутствие такого соседа.

— Я больше не хочу иметь ничего общего ни с ним, ни с Минни. Вероятно, я несправедлива, но, когда речь идет о безопасности ребенка, я не желаю чем бы то ни было рисковать.

— Конечно. Любая мать чувствовала бы то же самое.

Розмари подалась вперед.

— Есть ли хоть малейшая опасность, что Минни добавляла что-нибудь вредное в питье или в эти маленькие пирожки?

Доктор Сапирштейн расхохотался.

— Извините, дорогая, я не хотел смеяться, но, право же, она до того добродушная старушка и так печется о благе малыша… Нет, нет совершенно никакой опасности, что она давала вам что-нибудь вредное. Я бы уже давно заметил признаки этого у вас или у ребенка.

— Я позвонила ей по внутреннему телефону и сказала, что неважно себя чувствую. Ничего больше у нее не возьму.

— И не нужно. Я дам вам таблетки, и в эти последние недели их вам будет более чем достаточно. В какой-то мере, возможно, это и решение проблемы Минни и Романа.

— О чем вы говорите? — удивилась Розмари.

— Они хотят уехать. И довольно скоро. Понимаете, Роман себя неважно чувствует. Короче говоря — и строго конфиденциально — ему осталось жить месяц-другой. Он хочет в последний раз побывать в некоторых своих любимых городах, и они с Минни боялись, вдруг вас обидит их отъезд, так сказать, накануне рождения ребенка. Позавчера вечером они заговорили со мной об этом, хотели выяснить, как, по моему мнению, вы к этому отнесетесь. Они предпочитают не огорчать вас и решили скрыть причину путешествия.

— Мне жаль, что Роман болен.

— Но вы рады, что он скоро уедет? — доктор Сапирштейн улыбался. — Принимая во внимание все обстоятельства, вполне оправданная реакция. А что, если нам поступить так, Розмари? Я скажу им, что попробовал выяснить ваше отношение, и оказалось, что их отъезд вас нисколько не обидит; а до отъезда (был разговор о том, что это, возможно, произойдет в воскресенье) вы будете вести себя как обычно, не давая Роману понять, что вы узнали, кто он на самом деле. Иначе он будет очень смущен и расстроен, не хотелось бы огорчать его, тем более, что речь идет о каких-то трех-четырех днях.

Помолчав, Розмари спросила:

— Вы уверены, что они уедут в воскресенье?

— Я знаю, что таково их желание.

Розмари задумалась.

— Хорошо, — согласилась она, — я буду вести себя как раньше, но только до воскресенья.

— Если хотите, я распоряжусь, чтобы таблетки вам отправили завтра утром. Если хотите, пусть Минни оставляет вам питье и пирожки, а потом выбрасывайте их и вместо этого принимайте таблетки.

— Это было бы чудесно. Так мне станет намного спокойнее.

— На данном этапе это самое важное — сделать все, чтобы вам было спокойно.

Розмари улыбнулась:

— Если будет мальчик, не исключено, что я назову его Эйбрахом Сапирштейн Вудхаус.

— Боже упаси! — сказал доктор Сапирштейн.

Услышав новости, Гай обрадовался не меньше Розмари.

— Жалко, что Роман недолго протянет, но я рад, что они уезжают, потому что так тебе будет лучше. Не сомневаюсь, ты почувствуешь себя свободнее.

— О, да, — подтвердила Розмари. — Уже только от сознания этого мне становится легче.

* * *

Доктор Сапирштейн проинформировал Романа о том, какой якобы была реакция Розмари, явно без лишних проволочек, потому что в тот же вечер Минни с Романом заглянули к ним сообщить, что уезжают в Европу.

— В воскресенье в десять утра, — сказал Роман. — Мы летим прямо в Париж, где проведем около недели, а потом побываем в Цюрихе, в Венеции и в Дубровнике в Югославии — в этом самом очаровательном городке на свете.

— О, как я вам завидую, — протянул Гай.