Госпожа Лафарж. Новые воспоминания

Одна подробность поразила мою кузину. Старик носит синюю форму обитателей приюта… Трогательное братство в преддверии могилы! Тот, кому не хватало хлеба, и тот, в ком скоро иссякнет жизнь, взялись за руки и молча бредут по дороге к своему дому на Небесах. Вначале мы подумали, что несчастный страдалец — жертва какой-нибудь прихоти фортуны… но нет. Взор его слишком горделив. Он не стал бы носить траур по горсти золота. О, несчастье, леденящее молодость в жилах человека, поражает его свыше. В чертах благородного незнакомца угадывается некое величие, постепенно уходящее в прошлое, и огромная духовная жизнь, уже затухающая… Адель наведет справки о нем у дочерей милосердия из конгрегации святого Венсана де Поля, очень быстро узнающих все о несчастных, которых они с материнской заботой опекают.

* * *

Адель все узнала. Наш незнакомец оказался польским беженцем… Низкий поклон мученику!

Некогда молодой изгнанник жил в Варшаве, в старинном замке своих предков… Он был богат, любим бедными, боготворил родину и преклонялся перед Господом, лелеял друзей детства, называя их своими братьями, и старых слуг, называвших его своим сыном. Отец его с честью погиб на поле сражения. У него осталась мать, надеждой и утешением которой он был.

В том возрасте, когда сердце обуревают страсти, им владела одна-единственная страсть: освобождение его страны, честь ее знамени!

И вот однажды раздался набат… Польша восстала, потребовав у деспотии вернуть ей свободу… Деспотия ответила ей поруганием и мечом. Бесчисленные легионы рабов ринулись на фалангу героев. Варшава пожала первые плоды мученичества. На одну жертву приходилась сотня палачей… Когда смерть насытилась, на смену смерти пришла ссылка! Когда в Сибири стало не хватать места, на смену ссылке пришли застенки. Когда стало недоставать застенков, победитель издал законы, наделенные остротой топора, и с их помощью стал калечить племя побежденных… Несчастный народ! Впредь полякам было запрещено молиться Богу так, как молились их отцы, и говорить на сладкозвучном языке, на котором говорили их матери… Умирающая Польша издала предсмертный крик… никто не пожелал услышать его… свобода страны захлебнулась в ее крови. У Польши остались лишь ее слава и ее вера!

* * *