Госпожа Лафарж. Новые воспоминания

Своего рода деревянный щит с глазком, обитый железом, изо всех сил вцепился в оконную решетку, напоминая собой ту злобную гримасу, какую художники придают ночным наваждениям. Этот щит, отчасти жалюзи, отчасти ставня, не просто останавливал взгляд: он его отталкивал. Никоим образом не обнаруживая похвального намерения (которое я одобрила бы) оградить мое несчастье от оскорбительного любопытства прохожих, он, казалось, выдавал замысел лишить меня последнего утешения и возможности взирать на улыбки природы и сочувственные жесты моих друзей».[67]

* * *

«Меня сторожили, за мной следили. Я была отторгнута от людей, теперь меня отторгли от жизни. Сквозь решетку моего окна проглядывал уголок голубого неба, солнечный луч, краешек дивного пейзажа; теперь одним росчерком пера взяли под стражу небо, солнце и горизонт. Отныне воздух и свете мне отмерены. Нет больше вечернего ветерка, освежавшего мое лицо, нет больше сделанного на ходу и украдкой дружеского кивка, успокаивавшего мое сердце. Поверх железного заслона теперь стоит деревянный заслон, задача которого состоит в том, чтобы спрятать от живых тень покойницы, а от узницы — призрак радости.

Но разве природа не есть одушевленный образ Творца и разве власть, отторгающая человека от человека, имеет право отторгать человека от Господа? У пленника душа наследует телу. Если люди обременяют узника оковами, то Провидение наделяет его душу крыльями… Так пусть позволят узнику созерцать Бога в его творениях и поклоняться его могуществу, дабы он с еще большей верой молил Господа о милосердии!»[68]

* * *

«Ангел-хранитель моего детства! Ты, кого моя вечерняя молитва призывала к моей колыбели, сегодня я на коленях умоляю тебя, добрый ангел! Лети, возвратись без меня на ту землю, где, вся дрожа, я делала свои первые шаги и где, умирая, не сделаю, увы, своих последних шагов…

Твои быстрые крылья, наверное, уже донесли тебя туда… добрый ангел, ответь мне!

Смотрятся ли по-прежнему липы в зеркало пруда? Качаются ли золотые кувшинки на его закатных волнах? Бдит ли на берегу этих вод, отражающих зеленую мураву, ангел, твой брат, чтобы уберечь от их пучины малышей?

Видишь ли ты узловатый ствол розового боярышника, который первым начинает цвести под ласковым майским солнцем? Милый боярышник, куда мы с рук нашего отца взбирались вместе с сестрой, чтобы собрать букет в день именин любимого дедушки!