Госпожа Лафарж. Новые воспоминания

Не жалея сил, я походила взад-вперед, поработала каминными щипцами и каминными мехами; взбила сливки в пену, расколола на кубики сахар и тонко нарезала хлеб; поставила чашку на стул, накрытый белой салфеткой; свечу поместила в ажурный фонарь, сделанный из апельсиновых и гранатовых корок, и когда, по завершении всех этих приготовлений, со дна чайника стали подниматься первые воздушные пузырьки, говоря мне своим приятным бульканьем: «Ну вот, глупышка, вода закипает!»; когда маленькие листочки чая, развернувшиеся под действием пара, стали кружиться и плавать на поверхности воды; когда, обрадованная своим успехам, я распахнула окно навстречу звездам, мерцавшим в ночи, словно сияние Божьего взора, — мысли мои сами поспешили помириться со своей покорной служанкой. Теперь настал их черед выказывать себя любезными и подвижными, поэтизировать все без исключения предметы вокруг и вдыхать в них жизнь сверкающим отражением воспоминаний или грез.

Вначале они воскресили в моей памяти семейные вечера: круглый стол, за которым каждый вечер собирались молодые матери с прелестными детьми, чтобы поднять бокал в честь готового угаснуть дня и связать тесными узами вчерашнее счастье с завтрашним.

Затем мысли вырвались за пределы тюрьмы, слегка коснулись крылом колышущихся вершин лесов Корреза и дали себе отдых на незабвенных вершинах лесов Виллер-Котре. Они посетили поочередно всех любимых, с которыми оказались в разлуке, а по возвращении, опустившись у камелька, принялись беседовать со мной о своих чудных странствиях…

Воспользовавшись этими часами спокойствия, я написала несколько писем, а с наступлением рассвета навела некоторый порядок в своем домашнем хозяйстве и смогла заснуть без опия, чего со мной не случалось после отъезда из Тюля.

Мне нравится проверенная временем, хотя и несколько многословная мудрость старинных пословиц. Разве не говорит она: «Помоги себе сам, и Небо тебе поможет»?[55]

Признаться, подобные занятия мне нравятся куда больше, чем приручение пауков.

XIX

В декабре 1846 года я путешествовал по Африке вместе с моим сыном и моими добрыми друзьями Огюстом Маке, Луи Буланже, Жиро и Дебарролем. Покинув за пять-шесть часов перед тем орлиное гнездо, носящее название Константина, мы были вынуждены сделать остановку в лагере Сменду и провести там ночь.

В лагере Сменду имелись стены, но не было домов. Перед тем как думать о жилье, там пришлось думать о защите.

Впрочем, я ошибаюсь: там был большой деревянный барак, высокопарно именовавшийся трактиром, и небольшой каменный дом, представлявший собой уменьшенную копию знаменитой гостиницы «Нантская», которая столь долго и одиноко высилась на площади Карусели; обитал в этом доме казначей полка, стоявшего гарнизоном в Сменду.

Удивительно, до чего же холодно оказалось в Африке! Можно было подумать, что Солнце, царь Сахары, отреклось от власти и своим местоблюстителем назначило Сатурна или Меркурия. Лил дождь, и сверх того подмораживало, так что к месту нашего ночлега мы добрались насквозь промокшими и продрогшими.

Войдя в трактир и заказав ужин, мы сгрудились возле печки.