Госпожа Лафарж. Новые воспоминания

Начиная с этого момента сестры сделали великой тайной любовь, которую они питали ко мне. Старшая входила в мою камеру исключительно на цыпочках, с испуганными глазами, прижимая палец к губам и прилагая немыслимые усилия к тому, чтобы примирить разум с сердцем, установленный порядок с сочувствием. Младшая взлетала по лестнице, словно птичка, улыбалась мне, открывая дверь, плакала вместе со мной, если плакала я, страдала вместе со мной, если страдала я, завладевала моим зеркальцем, чтобы увидеть в нем морщинки на своем покрывале, а главное, искала путь к моему сердцу, чтобы вызвать его на тихий разговор с ее сердцем.

На вид бедняжке нельзя было дать даже ее пятнадцати лет, и все ее печали были не более чем воспоминаниями балованного ребенка. Она разлучилась со своей матерью и своими куклами и присоединилась к старшей сестре, ставшей монахиней. Монашеское покрывало казалось ей необычайно красивым, а важный вид, который нужно было принимать, надев чепец и апостольник, ее завораживал.

В первые дни послушничества ей хотелось, чтобы молитвы длились как можно дольше, а посты никогда не заканчивались. Ей хотелось самой претерпеть все мученичества, о которых она с восхищением читала в житиях святых. Она жаждала пыток и грезила лишь о пальмовых ветвях, аренах, львах и палачах…

Однако послушание, это безоговорочное отречение от собственной воли, давалось ей нелегко, и под одеянием монашки она оставалась, сама того не сознавая, быть может, все той же сердечной юной девушкой с сильным характером и милыми детскими слабостями', в итоге повеяло сожалением, и его дуновения мало-помалу погасили сумасбродные огоньки воображения.

Религиозное призвание не возникает случайно: его прививает человеку ангел …и привой этот умирает, если его стебель не пустил корней на Небесах; коль скоро это условие не соблюдено, прятать задорное личико под покрывалом монашки, хоронить свои пятнадцать лет под власяницей — все равно что придавать поддельные морщины юности и поддельные добродетели безумию, все равно что дуть на солнце, чтобы погасить его.

Порой, в часы отдыха, младшая сестра покидала своих товарок, чтобы разделить со мной мое одиночество, а зачастую и мои печали. Еще не отвыкнув от милой домашней жизни, где в роли ангела-хранителя выступают бабушка или мать, она предпочитала прийти поплакать с той, кто ее любит, нежели грустно развлекаться вместе с монахинями, утратившими, в силу принесенного ими обета, право выбирать себе подруг.