Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Проект вновь поступил на обсуждение Думы в четвертую сессию (как возвращенный из Госсовета на основании статьи 49 Учреждения Госсовета). Против проекта вновь высказался А. И. Шингарев. Приняв эту ассигновку, говорил он, вы сделаете двойное зло: вы не улучшите положение дел, вы зря израсходуете народные деньги, и, главное, вы поступитесь достоинством Госдумы. Госсовет, все время тормозя законопроекты, направляя их к вам, неправильно применяя закон, требует вашего не согласия, а подчинения.

Против закона высказались также и крестьяне-депутаты. Докладчик по проекту, октябрист Протопопов, возражая Шингареву, заявил, что «всякое русское сердце, которое любит свой народ, должно поставить земского начальника в то положение, которое ему достойно и присуще по нашему закону». Переход к постатейному чтению законопроекта был принят большинством — 147 против 125. Шингарев тщетно настаивал по крайней мере на исключении ассигновки в 500 тысяч рублей на земских начальников. «Мы с изумлением видим, — добавил он, — до какой степени у вас много охоты сосчитаться с Госсоветом». Законопроект об ассигновке на земских начальников был принят большинством — 150 против 128.

16 марта 1912 г. Дума, по докладу князя Голицына, большинством 104 против 54 снова приняла ассигнование в 837 тысяч рублей на увеличение вознаграждения земским начальникам. Против проекта возражали граф Уваров и другие оппозиционеры, тщетно доказывая нецелесообразность увеличения содержания земским начальникам накануне их уничтожения⁷.

Государственный Совет и в важнейшем вопросе о земстве сыграл роль «законодательной пробки». Волостное земство было введено лишь весной 1917 г. Временным правительством. Конечно, «законодательную пробку» можно и следовало вышибить еще в 1911 г. Можно было в этих целях вновь прибегнуть к статье 87 Основных законов, но Столыпина уже не было.

В печальном деле с волостным земством ярко проявился «господский», элитарный характер Госсовета, да и всей политической власти. Преступное промедление с введением волостных земств имело самые пагубные последствия. Крестьянский мир был оставлен вне общегражданской жизни, вне земства, народного самоуправления, был по-прежнему целиком во власти земских начальников, становых приставов, чинодралов — сборщиков налогов, которые и были единственными представителями власти на селе. И никакие стенания «образованного меньшинства», «публики», интеллигенции о тяжкой доле «сеятеля и хранителя земли русской», о долге перед ним не могли закрыть эту пропасть, разделяющую два мира.