Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Оценивая обстановку, сложившуюся в области реформы народного образования, профессор А. Н. Шварц (в 1908–1909 гг. бывший министром просвещения) в своих воспоминаниях писал в сентябре 1911 г.: «Какого-либо движения вперед нет ни в одном ведомстве. Хватаются за многое, не оканчивают ничего. В нашем же министерстве дело вновь обстоит совсем плохо… Потеряно все, что достигнуто было упорной работой трех лет… снова замутило все университеты, средняя школа опять зашаталась, в центральном ведомстве полный застой дел, а в Государственной Думе и Государственном Совете движение законопроектов совсем остановилось». Шварц с горечью говорил, что от чиновников министерства просвещения надобно держаться подальше, что одолеть «злые силы этого ада», как он именует «петербургскую бюрократию», просто немыслимо. Эту задачу не решил даже Столыпин¹. По словам Шварца, во всем этом деле сыграла свою роль бюрократия, которая съела и Думу, и Столыпина, и торжествует победу по всей линии².

Дума, наряду с Госсоветом, правительством, императором, несет ответственность за нерешенность церковных (вероисповедальных) проблем; и в этом вопросе общие декларации о добрых намерениях не были развиты и переведены на четкий, ясный язык законов. Очевидно, что это связано с расколом Думы, как и общества в целом, в вопросах религии, совести, атеизма. В спорах, столкновениях в самых разных формах между сторонниками двух миросозерцаний речь шла о несопоставимых ценностях, системы отсчета и критериях оценок. Православие, монархия — для одних, радикализм, атеизм, республика — для других, и каждая из противоборствующих сторон верила в свою, и только свою непогрешимость; одни ограничивались реформой церкви, восстановлением патриаршества и самоуправления церковных общин, соборности «как встарь», по примеру Святой Руси, другие боролись за полное искоренение «опиума народа». Принятие принципов органического, эволюционного пути открыло бы дорогу для возрождения православия в новой конституционной России по принципу: «Свободная церковь в свободном государстве». Дума безуспешно пыталась эти принципы реализовать, сотрудничая с правительством.

Еще 17 апреля 1905 г. император утвердил Положение Комитета министров «Об укреплении начал „веротерпимости“». Октябрьский манифест 1905 г. провозгласил свободу совести. Практическая реализация провозглашенных свобод была начата в Третьей Думе обсуждением трех правительством внесенных законопроектов: о свободе выбора вероисповедания, о праве перехода из православия в другое исповедание, о фактическом уравнивании прав старообрядцев (раскольников) с ортодоксальной церковью как в плане регистрации старообрядческих общин, так и прав старообрядческого духовенства, получившего право именоваться «священнослужителями». И наконец, третий закон снимал всякие ограничения при выходе (или лишении) из духовного звания. Указанные законопроекты после длительного обсуждения в Думе (в комиссиях, на пленарных заседаниях) не были приняты. Два первых застряли в Государственном Совете. Законопроект о старообрядческих общинах был изуродован в Госсовете, и Указ 17 октября 1906 г. о старообрядцах продолжал действовать только потому, что Дума затянула рассмотрение поправок Госсовета, попросту отложив их в долгий ящик. Третий — закон «Об отмене ограничений политических и гражданских», связанных с лишением или добровольном снятии духовного сана или звания, был принят на пятой сессии Третьей Думы, но не удостоился высочайшего утверждения, отклонен императором 26 мая 1911 г., собственноручно начертавшим на законопроекте, принятом обеими палатами: «Не утверждаю».