За две недели до этой констатации, 29 ноября, председатель октябристской фракции Антонов послал редактору «Голоса Москвы» письмо с протестом против опубликования на его страницах статьи «Бессильная Дума», в которой, по его мнению, содержалось «неосновательное осуждение 4-й Думы» за неработоспособность. «Никаких указаний на отсутствие работоспособности 4-й Думы не вижу, — возражал Антонов. — …Мы, октябристы, сожалеем о численном сокращении нашей фракции, но работники в нашей среде имеются, желание работать налицо, и 4-я Дума будет работать, как работала 3-я. Ввиду этого убедительно прошу Вас, чтобы подобные статьи не печатались в „Голосе Москвы“, ибо они только затрудняют соглашения, которые у нас налаживаются».
9 декабря Гучков писал А. В. Бобрищеву-Пушкину — «Громобою», автору статьи «Бессильная Дума», что нужно «и далее помещать в „Голосе Москвы“ статьи в духе и тоне вашей „Бессильной Думы“ — характерное и необыкновенно удачное название — и не только для Думы, но и для правительства: всюду полное бессилие»35
.1
Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 1-я сессия. Ч. 1. С. 20.2
3
4
Там же. С. 198.5
6
Речь. 1912. 11 ноября.7
Россия. 1912. 17, 21, 24 ноября.8
Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 1-я сессия. Ч. 1. С. 128–132.9
Голос Москвы. 1912. 27 ноября, 4 декабря.10
Письмо опубликовано в:11
12
Там же.13
Там же. С. 193.14
Новое время. 1912. 15 декабря.15
Голос Москвы. 1912. 7 декабря; 1913. 1 января.16
Утро России. 1912. 7 декабря.17
Речь. 1912. 6 декабря.18
Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 1-я сессия. Ч. 1. С. 287–290.19
Там же. С. 394–402.20
Там же. С. 407.21
Там же. С. 552.22
См.:23
Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 1-я сессия. Ч. 1. С. 356.24
Там же. С. 470.25
Там же. С. 515.26
Там же. С. 643.27
Там же. С. 660.28
Там же. С. 327.29
Там же. С. 606.30
31
Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 1-я сессия. Ч. 1. С. 661.32
Там же. С. 804.33
Там же. С. 897.34
Голос Москвы. 1912. 16 декабря.35
Обсуждение государственного бюджета
Трудно найти нить, связывающую воедино разрозненную деятельность Четвертой Думы с 21 января (после рождественских каникул) до 25 июня 1913 г., когда закончилась ее первая сессия. Кто-то из депутатов бросил хлесткое слово «скука». Его подхватили, им определяли работу в Думе. «Тема о скуке, — констатировала передовая „Речи“, — грозит превратиться из модной, злободневной в хроническую». «Как в древности все дороги в Рим вели, — отмечает спустя три дня другая передовая, — так теперь все разговоры сводятся к мертвящей скуке»1
.Пресса обратила внимание на слова одного «из самых видных кадетов», А. И. Шингарева, в лекции на тему «Новая Дума и старые задачи»: «Скука в IV Думе напоминает состояние пассажиров поезда, застрявшего на глухой станции». Публицисты, писавшие о Думе, в том числе В. И. Ленин, заговорили о «растерянности и скуке», овладевших Думой и либеральным обществом, «вяло жующим призывы к реформам и в то же время признающим невозможность даже подобия реформ»2
. Слово «скука» стало синонимом бесперспективности, тупика.Скука породила соответствующее отношение депутатов как к Думе, так и к своим обязанностям. «Мы охарактеризовали недавно настроение депутатов, — писала в этой связи „Речь“, — как состояние какого-то маразма, апатии, вялости, отсутствия всякого интереса к делу, которое они призваны делать». Господствующее настроение — «равнодушие к работе», отсутствие интереса даже при защите собственного мнения, массовый абсентеизм — «словом, состояние полного развала и распада организованной деятельности в Госдуме»3
. Воистину сильнее не скажешь.