Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Большой общественный резонанс получило обсуждение думского запроса министрам внутренних дел и просвещения о фактах полицейского произвола в гимназиях. Запрос был сделан от имени «объединенного фронта оппозиции» по инициативе прогрессистов и подписан 44 депутатами. Его огласили 14 декабря 1912 г. (12-е заседание Думы). Для участия в прениях записалось 35 ораторов. Началось с выступления министра просвещения Кассо. Он получил шумную известность за разгром Московского университета. Министр слыл циником, острословом, по-видимому, был лишен каких-либо национальных чувств (полумолдаванин-полугрек с блестящим космополитическим образованием). Будучи очень богатым, а следовательно, независимым, мог позволить себе вольность в речи, граничащую с хамством. На вопросы, почему он громит высшую и среднюю школу, игнорируя протесты, и ведет себя столь цинично, министр с вызовом заявил: «Это меня забавляет». В четырех пленарных заседаниях Дума обсуждала этот запрос (с 17 января по 6 февраля).

Министр мастерски использовал промахи, неосведомленность авторов запроса, утверждавших, что в гимназии, подвергшейся полицейскому набегу, гимназисты занимались не политикой, а проводили литературный вечер, читали стихи Надсона и других популярных поэтов. Имея в руках собранные полицией вещественные доказательства, протоколы допросов, министр доказал, что вечер имел характер политической сходки, что распространялись прокламации, содержащие призыв к свержению самодержавия, установлению республики, было не только осуждение правительства, но и деятельности Думы, и после этого пассажа министр завершил: «Вы видите, господа депутаты, как мы далеки от Надсона»¹².

В полемику с циником первым бросился А. И. Шингарев. Он напомнил, что Кассо в Третьей Думе было адресовано девять запросов и по вине таких министров дети вовлекаются в смуту. Выступавшие депутаты дружно заявляли министру — уходите вон! Но сместить его Дума не имела права, и дальше морального осуждения дело пойти не могло.

Было внесено восемь формул перехода. Была принята формула, внесенная кадетами, она признавала объяснения Кассо неудовлетворительными, но без мотивации¹³. Сплочению оппозиции обсуждение этого запроса все же, несомненно, содействовало.

Совместным действием оппозиции кадетов, трудовиков и прогрессистов были запросы военному министру Сухомлинову, который ввел 12 марта 1913 г. новое Положение о Военно-хирургической академии, резко изменявшее профиль одного из старейших институтов страны, богатого славными традициями. Новое положение вводилось через Военный совет, что явно нарушало Основные законы, согласно которым оно должно было получить одобрение Думы и Госсовета. Академия финансировалась по общему бюджету, изменение ее профиля вело к изменению сметы на ее содержание. Но главное было в другом. Академию ставили на чисто военную ногу, вводили строевую подготовку, маршировку, чинопочитание, что вызвало протест слушателей и привело к столкновениям. Один из слушателей, не отдавший честь офицеру, получил удар саблей по голове и, не вынеся оскорбления, покушался на самоубийство. Более четырехсот его коллег в знак протеста против мордобоя подали прошение об уходе из академии. Обсуждение запроса было прервано шумным столкновением нескольких депутатов. Начало положил правый «златоуст» Марков, заявивший под аплодисменты своих партийных коллег, что он приветствует удар офицерской саблей по морде, забывшей воинскую честь. Прерывая оратора, левый кадет Некрасов (друг Керенского) завопил: «Хулиган!», на что последовал новый выпад — правые потребовали удаления из зала «этого мерзавца» (то есть Некрасова). Чтобы выразить свое неодобрение действиями военного министра, пленум Думы демонстративно отказал в кредитах на содержание новых клиник в Военно-хирургической академии, причем эти кредиты уже получили одобрение двух комиссий Думы — по бюджету и по военным делам. Кадеты очень гордились этой демонстрацией, спайкой объединенной оппозиции, которая наконец-то применила активные методы парламентской борьбы. Внешне это выглядело так, а по существу, отказ в кредитах ударил по медицине (пострадали сметы на рентгеновский кабинет)¹⁴.

Большее внимание Четвертая Дума уделила обсуждению бюджета, его сценарий был выработан еще в Третьей Думе, и главные герои были те же: Коковцов, Шингарев, Алексеенко. Обсуждение бюджета помимо чисто финансовых дел имело еще один аспект, а именно — давало возможность всем фракциям выступить с оценкой как общей политики кабинета, так и действий отдельных ведомств, а отказом в смете последних подкрепить рублем свое осуждение. Кадеты, октябристы, прогрессисты придавали обсуждению особое значение еще потому, что это сближало Думу с парламентом. У нас было почти как на Западе, Дума контролирует бюджет, заявлял гордо Милюков, выступая перед западноевропейскими парламентариями.

В 1913 г. обсуждение бюджета вышло из накатанной колеи.