Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

Из иностранных источников становится известным и изменение отношения в Бухаре к российскому рублю. Юридически его хождение в эмирате закреплено не было, однако менявшиеся со временем обычаи делового оборота сделали его, пожалуй, даже более значимым средством платежа, чем бухарская таньга. Уже в середине 1870-х годов бухарские торговцы применяли в качестве платежного средства русские золотые полуимпериалы [Lansdell, 1875, p. 185]. И если лорд Керзон по итогам своей поездки по Центральной Азии писал, что бухарские торговцы с подозрением относились к бумажному рублю, предпочитая ему серебро (которое для ведения расчетов возилось даже из Гамбурга) [Curzon, 1889, p. 152][193], то другой европейский путешественник, побывавший в Бухаре чуть позже, прямо утверждает, что русские рубли ходят по всему Бухарскому эмирату по курсу 1 руб. за 4 таньга [Le Messurier, 1889, p. 163][194]. Уже на рубеже 1880–1890-х годов власти эмирата оценивали в рублях торговый оборот государства [Добсон, 2013, с. 205–206], а в начале ХХ в. богатые бухарские торговцы вели дела почти исключительно в рублях [Olufsen, 1911, p. 204–205].

Развивая торговлю и производство, представители российских властей и предпринимательских кругов много внимания уделяли и развитию коммуникаций: в 1880–1890-е годы начинается активное строительство дорог и мостов по всему ханству [Ibid., p. 18–19, 23][195]. Несомненно, важнейшим событием стало строительство на территории Бухарского эмирата железной дороги, связавшей Бухару с Ташкентом, Оренбургом и европейской частью России. В связи с этим нельзя не упомянуть сообщений иностранцев о появлении в Бухарском ханстве «русских колоний» с особым статусом.

Уже вскоре после подчинения Бухары в ней появляются российские укрепленные поселения с гарнизонами: американский корреспондент Мак-Гахан, участвовавший в походе на Хиву 1873 г., упоминает укрепление Св. Георгия в бухарском селении Хала-Ата, в 1880-е годы такие же укрепления появляются в Чарджуе и Керки. Как и предоставление торговцам земли и строений, подобные вопросы тоже решались путем издания личных указов («позволений») эмира представителям русских властей [Мак-Гахан, 1875, с. 90; Olufsen, 1911, p. 567; Skrine, Ross, 1899, p. 357].

А после открытия железной дороги и постройки станций в самой Бухаре, Чарджуе и Кермине русские обособленные поселения стали появляться и там[196]. Формально это объяснялось благоразумным нежеланием русских беспокоить местных жителей видом непривычного им железнодорожного транспорта [Olufsen, 1911, p. 502], почему станции и строились в нескольких километрах от городов. Однако вскоре вокруг них стали возникать настоящие «русские города» с соответствующим населением, инфраструктурой и проч. Так появляется Новая Бухара, возникшая вокруг столичной железнодорожной станции, а также обособленный русский город в Чарджуе, во главе которого стоял district governor[197] (см.: [Curtis, 1911, p. 127; Norman, 1902, p. 288; Olufsen, 1911, p. 152, 570; Phibbs, 1899, p. 180; Rickmers, 1899, p. 598; 1913, p. 112]). Особое же негодование англичан вызывали русские пограничные посты и таможни на границах Бухарского эмирата: они опасались, что значительное увеличение таможенных пошлин подорвет британскую торговлю в Средней Азии [Добсон, 2013, с. 201, 202; Graham, 1916, p. 32; Rickmers, 1899, p. 617][198].

Как отмечали западные путешественники, русским удалось внести некоторые изменения в регулирование статуса отдельных слоев общества. Например, было запрещено оскорбление словами и действием со стороны бухарцев представителей национальных и религиозных меньшинств — в частности, путешественники упоминают о существенно улучшившемся в этом отношении положении бухарских евреев [Olufsen, 1911, p. 298, 300], что совпадает со сведениями российских путешественников 1880-х годов, которые мы анализировали в предыдущем разделе. Представители религиозных меньшинств апеллировали к политическому агентству при возникновении проблем с эмирскими властями и мусульманским духовенством [Ibid., p. 546].

Самым главным событием в социальной сфере стала отмена рабства, предусмотренная ст. 17 Договора 1873 г. [Сборник, 1952, с. 139] (см. также: [Olufsen, 1911, p. 574]), хотя на практике этот процесс затянулся на долгие годы. Иностранные путешественники свидетельствуют, что формально работорговля была под запретом, но фактически она — по-прежнему распространена во всем эмирате, причем и эмир за ее счет пополнял свой гарем [Lansdell, 1875, p. 185]. Достаточно сказать, что официальный указ эмира о запрете работорговли был издан лишь в 1886 г. [Curzon, 1889, p. 160; Yate, 1887, p. 151] (см. также: [Чарыков, 2016, с. 143])! Соответственно, представителям русских властей приходилось «собственным примером» подталкивать бухарские власти к выполнению этого обязательства: известно, что они выкупали пленников и освобождали их [Добсон, 2013, с. 140] (см. также: [Чарыков, 2016, с. 139–140]).