Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

В отличие от Бухары, в Хиве власти не следили за поддержанием торговых дорог в приличном состоянии, соответственно, не взимали сбора за них. Поэтому единственным из «дорожных» налогов в ханстве являлся сбор за переправу, составлявший на русские деньги 1,5 руб. за груженого верблюда и вдвое меньше без груза [Данилевский, 1851, с. 118, 137]. Нередко переправы (как и в Бухаре) жаловались ханом на откуп частным лицам. При этом хан практиковал выдачу особых «петиков» (писем) своим подданным или иностранцам, которые на основании этих документов могли переправляться бесплатно. Со временем освобождение от платы за переправу стали получать все иностранные дипломаты, однако поскольку лодочники ничего не получали за свой труд, они переправляли «льготников» крайне медленно [Вамбери, 2003, с. 123; Галкин, 1868а, с. 179; Костенко, 1873, с. 164].

Стоит отметить, что хотя формально за взимание торговых налогов отвечал диван-беги, в некоторых случаях и сами ханы принимали участие в этом процессе. Правда, в глазах европейских путешественников это выглядело проявлением ханского произвола, поскольку в подобных случаях ханы не чувствовали себя ограниченными собственными предписаниями и могли взять с торговцев столько, сколько считали нужным. А. Бернс и его спутник Мохан Лал воспоминали, что когда караван, с которым они ехали из Бухары, добрался до хивинских владений, стало известно, что как раз в это время хан выступил в поход против персов. Караванщики приняли решение вернуться в бухарские владения и дождаться, пока ханское войско пройдет, и можно будет уплатить обычные пошлины сборщику в Мерве (от которого они и стали ждать сигнала, что хан ушел) [Бернс, 1848, с. 466–467; Mohan Lal, 1846, р. 147].

Неопределенность и неупорядоченность системы пошлин усугублялась в глазах путешественников еще и тем, что даже после их взимания власти не гарантировали каравану защиту ни от разбойников, ни даже от других чиновников, которые также стремились получить свою долю дохода с каравана. Конечно, во многом это было связано с неспособностью хивинских властей контролировать самовольных казахов и туркмен. Но в большинстве случаев причиной дополнительных убытков было отсутствие четкой регламентации взимания пошлин, их размеров, оформления подтверждений того, что она уже была взята ранее и проч. (см., например: [Бернс, 1848, с. 468–470; Кайдалов, 1828б, с. 60–61; Турпаев, 1868, с. 267]).

Второй публично-правовой элемент в регулировании торговых отношений — ограничения, устанавливаемые ханами. Так, Мухаммад-Рахим I запретил вывозить из ханства золото и серебро, в том числе в монетах [Муравьев, 1822б, с. 82, 96]. Были установлены ограничения на вывоз хлеба из ханства. В 1819 г. хан Мухаммад-Рахим I приказал взимать с каждого верблюда, груженого хлебом, 1/2 тилля (примерно 2 российских рубля) серебром, а в 1830-е годы этот сбор вырос более чем вдвое, составляя уже 5 руб. [Муравьев, 1822б, с. 82; Турпаев, 1868, с. 267]. Учитывая масштабы работорговли, не приходится удивляться, что власти поспешили и этот вид торговой деятельности обратить себе на пользу: были введены специальные сборы за ввоз рабов, равно как и за их освобождение [Abbott, 1884b, р. 288].

Ханские власти старались всячески ограничивать взаимодействие хивинских торговцев с русскими, порой даже обвиняя за это своих подданных в принятии «русской веры» [Турпаев, 1868, с. 272]. Вероятно, в рамках той же политики хивинским купцами впоследствии запрещалось ездить и возить товары на российских пароходах, при этом хан ссылался на такой же запрет бухарского эмира (которого на самом деле не было) [Игнатьев, 1897, с. 156].

И еще одним публично-правовым элементом в регулировании торговых отношений был контроль за соблюдением правил торговли представителями власти. Так, раис в городе или аскакал в меньшем населенном пункте следили за правильностью мер и весов, контролировали своевременную уплату всех пошлин и сборов торговцами и могли тут же поколотить нарушителя палкой. Соответственно, базарные сборы при совершении сделок и штрафы за нарушение правил торговли поступали в их пользу, поскольку они не получали жалования [Базинер, 2006, с. 332, 354; Калмыков, 1908, с. 55].

Не лучше для иностранцев обстояли дела и при непосредственном взаимодействии с хивинскими контрагентами. Привыкшие к европейским методам ведения торговли, путешественники с удивлением отмечали, что в Хивинском ханстве не действуют основные принципы договоров. Например, Ф. Беневени отмечал, что покупатель мог взять товар у продавца, выплатив лишь часть оговоренной суммы, а потом в любое время (даже через три года) вернуть товар и потребовать деньги — и суд принимал решение в его пользу [Беневени, 1986, с. 71].