Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

История различных регионов Центральной Азии в разной степени освещена в исторических источниках. При этом далеко не всегда история близких к нам по времени государств и регионов известна нам лучше, чем более древних. Пример тому — история Ташкентского «владения»[116], центральноазиатского государства, существовавшего в XVIII — начале XIX в. Среднеазиатские источники, содержащие сведения о нем, имеют преимущественно кокандское происхождение, и учитывая тот факт, что Ташкент в начале XIX в. был завоеван Кокандским ханством и впоследствии неоднократно поднимал восстания против него, не приходится сомневаться, что эти сведения носят достаточно односторонний, предвзятый характер[117]. В связи с этим большую ценность для изучения истории рассматриваемого государства представляют сведения иностранных современников, а в рассматриваемый период это были преимущественно российские путешественники, посетившие Ташкентское «владение».

В течение 1730–1820-х годов в Ташкенте или его округе побывало довольно большое число российских путешественников, среди которых были дипломатические представители Российской империи: К. Миллер, Д. Телятников и А. Безносиков, Ф. Назаров, Н. И. Потанин; торговцы Ш. Арсланов и Е. И. Кайдалов; ученые Т. Бурнашев и М. Поспелов. Интересно отметить, что их наблюдения относительно системы управления и особенностей правового регулирования Ташкента в целом совпадают со сведениями выходцев из региона, зафиксированными представителями российской администрации[118]. Таким образом, сведения упомянутых путешественников представляются объективными и, следовательно, заслуживающими пристального внимания.

История Ташкента в рассматриваемый нами период 1730–1800-х годов традиционно связывается с историей Средней Азии. Между тем в рассматриваемый период он находился либо под прямым управлением ханов Старшего жуза, фактически являясь их столицей, либо же казахские султаны в той или иной степени осуществляли контроль над городом, активно участвовали в его политической, экономической, правовой жизни. Даже после того, как Ташкент был присоединен к Кокандскому ханству, казахские правители неоднократно предпринимали попытки отвоевать его. Российские современники, побывавшие в регионе в этот период, в своих записках приводят важную информацию об этих событиях, причем некоторые их сведения являются уникальными, поскольку отсутствуют в среднеазиатских источниках. Безусловно, сведения большинства упомянутых авторов уже привлекали внимание русских дореволюционных, советских и современных специалистов[119], однако, насколько нам известно, специальных исследований, посвященных особенностям государственного устройства и правового регулирования отношений в этом государстве, до сих пор не проводилось. Сведения российских путешественников позволяют проанализировать особенности государственного устройства и правовой системы Ташкента на разных этапах его развития.

Первый из этих этапов, который можно охарактеризовать как «ханский», берет начало еще в 1640-х годах, когда Ташкент становится стационарной ставкой (по сути — столицей) ханов Старшего жуза [Галкин, 1868, с. 190; Соколов, 1965, с. 29]. Ко времени прибытия в город в 1738–1739 гг. первого официального российского представителя, поручика К. Миллера, ханом был Жолыбарс, деливший власть со своим родственником Жаубасаром[120] и влиятельным родоплеменным предводителем Туле-бием [Миллер, 2007а, с. 37]. Однако еще с 1723 г. Старший жуз был вынужден признать сюзеренитет Джунгарского ханства, что также фиксируется К. Миллером: узнав о прибытии российской миссии в Ташкент, ойратский хунтайджи направил туда и своих представителей, чтобы выяснить цели русских дипломатов и проверить лояльность своих казахских вассалов [Там же, с. 39]. Неудивительно, что подчинение монгольскому правителю, менее знатному, чем казахские ханы-Чингизиды, да еще и «неверному» буддисту, не устраивало Жолыбарса, и он вел переговоры с русскими дипломатами о принятии российского подданства, прекрасно зная об условиях пребывания в нем мусульманских регионов, в том числе и казахов Младшего и Среднего жузов.

Однако российские власти не спешили принимать Старший жуз в подданство: их останавливала неопределенность власти Жолыбарса. Сам хан, по сообщению того же Миллера, был готов обеспечить безопасность российских дипломатов и купцов в самом Ташкенте, но не за его пределами, где властвовали влиятельные родоплеменные предводители казахов [Там же, с. 42].