Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

Вассалитет Каратегина от Бухары был установлен при иных обстоятельствах. Около 1869 г. его властитель Музаффар-шах заключил союз с кулябским правителем Сары-ханом против Бухары, однако решил «подстраховаться» и переслал послание Сары-хана бухарскому эмиру. Узнав об этом, Сары-хан напал на Каратегин, и Музаффар-шах бежал в Коканд, хан которого под предлогом оказания ему помощи оккупировал владение, а каратегинского правителя оставил у себя в качестве пленника. Бухарский эмир, также претендовавший на контроль над этим государством, вскоре выступил против кокандского наместника, разгромил его, взял в плен и, в свою очередь, оккупировал Каратегин [Арендаренко, 1889, с. 446–447] (см. также: [Искандаров, 1960, с. 57–58]). В результате вражда двух небольших владений (Куляба и Каратегина) превратилась в противостояние Бухарского эмирата и Кокандского ханства, грозившее перерасти в открытую войну.

Поскольку к этому времени и Бухара, и Коканд уже находились под российским протекторатом, их вражда не устраивала имперские власти. Поэтому туркестанский генерал-губернатор К. П. фон Кауфман вмешался в конфликт и предложил компромиссное решение: кокандский хан Худояр должен был вернуть Каратегин его прежнему правителю Музаффар-шаху, а бухарский эмир, в свою очередь — отпустить пленного кокандского наместника [Терентьев, 1875, с. 71–72]. Однако эмир Музаффар, согласившись отпустить пленника, предпочел возвести на каратегинский трон собственного ставленника — Мухаммад-Рахима по прозвищу Пшук («Курносый»), приходившегося племянником прежнему шаху Музаффару. Новый правитель получил от эмира ярлык, тем самым вассалитет Каратегина от Бухары был закреплен юридически [Арендаренко, 1889, с. 447] (см. также: [Кисляков, 1941, с. 117, 120]). Музаффар-шах в 1870 г. попытался вернуть власть, но не получил поддержки со стороны местного населения и вернулся в Коканд [Федченко, 1875, с. 126–129]. Таким образом, Каратегин тоже стал вассалом Бухарского эмирата, причем его правитель был ставленником эмира, так что это владение оказалось под большим влиянием Бухары, нежели Дарваз.

В отличие от дарвазского правителя, Мухаммад-Рахим-шах должен был не только преподносить эмиру тортук, но и, подобно бухарским бекам, ежегодно совершать поездки ко двору эмира. Российские исследователи даже именовали его «беком» (см., например: [Стремоухов, 1875, с. 689]) и отмечали, что назначение в качестве правителя представителя древней местной династии — не более чем дань традиции со стороны эмира, который в любой момент мог сместить шаха и назначить на его место другого наместника [Арендаренко, 1878, с. 127–128].

Надо полагать, эмир Музаффар уже в начале 1870-х годов планировал постепенную интеграцию Каратегина в состав эмирата, что нашло отражение в постепенных преобразованиях системы управления и отдельных сферах правоотношений в этом владении. Уже ок. 1873 г. при дворе Мухаммад-Рахим-шаха стали применяться бухарские чины и титулы (мирахур, бакаул-баши и проч.), причем многие представители каратегинской знати находились на жаловании у бухарского эмира [Там же, с. 130; Кисляков, 1941, с. 145].

Система управления в Каратегине также стала строиться по аналогии с бухарской: каждые 80–140 селений («бекство») подчинялись наместнику — миру из числа родственников правителя (аналог бухарского бека), а каждые 6–10 селений («дог») — мир-гозору (аналог амлякдара). Существенно было усилено влияние мусульманского права: во владении каждого мира появилось по судье-казию и по два муфтия — знатока права; кроме того, в каждом «бекстве» был введен институт раиса — чиновника, надзиравшего за соблюдением предписаний шариата местным населением [Арендаренко, 1878, с. 127–129][127]. В частности, женщинам было предписано закрывать лицо, что раньше в этом регионе не практиковалось, и женщины не только ходили с открытыми лицами, но и выходили замуж по собственному желанию и принимали участие в народных праздниках и т. д. [Абрамов, 1870, с. 108; Регель, 1882, с. 139]. Также они участвовали в принятии решений наравне с мужем, поскольку в Дарвазе и Каратегине, в отличие от бухарских владений, была распространена практика создания отдельных семей, а не патриархальных родов — это объяснялось небольшим количеством пахотной земли, достаточной для небольших семейств [Минаев, 1879, с. 197]. С установлением власти Бухарского эмирата свобода женщин была существенно урезана, а также стала практиковаться выдача замуж девочек в возрасте даже 3–7 лет (которых мужья увозили к себе «на воспитание» до совершеннолетия), о чем упоминает, в частности, Б. Л. Громбчевский, побывавший в Дарвазе в 1889 г. [Громбчевский, 2017, с. 69] (см. также: [Акрамов, 1974, с. 55]).

Все эти меры привели к тому, что когда в конце 1870-х годов Каратегин был включен в состав Бухарского эмирата, в нем не понадобилось проводить радикальных правовых преобразований в связи с изменением статуса региона.