Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII — начала XX в.

Не внеся существенных изменений в региональное управление и налоговую систему, Якуб-бек начал серьезные преобразования в частноправовой сфере, провозгласив шариат единственной правовой системой Йэттишара [Куропаткин, 1879а, с. 28; Shaw, 1871, р. 465–466][160]. В этом отношении его политика резко отличалась от политики религиозной толерантности, проводимой цинскими властями, позволявшими местному населению разного рода «послабления» в религиозной сфере. При китайцах среди местного населения были распространены курение и потребление алкоголя, не было обязательного посещения молитв, а женщины нередко появлялись на улицах с открытым лицом. Возможность не соблюдать многие положения шариата объяснялась тем, что в цинский период в Восточном Туркестане отсутствовали властные институты, контролировавшие соблюдение населением канонов мусульманского права, имеющиеся в других государствах Центральной Азии [Куропаткин, 1879а, с. 28–29; Forsyth, 1875, р. 84]. При Якуб-беке появились казии — судьи, разбиравшие дела на основе шариата, и раисы — чиновники, осуществлявшие постоянный надзор за соблюдением предписаний мусульманского права в повседневной жизни [Беллью, 1877, с. 212; Куропаткин, 1879а, с. 35; Forsyth, 1875, р. 104]. Создавая систему своеобразной «полиции нравов», Якуб-бек опирался на опыт Коканда, позаимствовав оттуда должности шейх-ул-ислама (главы духовенства), кази-каляна (верховного судьи), кази-аскера (главного военного судьи) и кази-раиса (главы раисов) [Forsyth, 1875, р. 98–99; Shaw, 1871, р. 466]. В пользу этих чиновников, равно как и духовенства (мулл, учителей медресе), взимались дополнительные налоги и сборы, имевшие, впрочем, характер добровольных приношений [Куропаткин, 1879а, с. 36].

Отныне все население должно было соблюдать основные принципы шариата, включая пятикратную молитву, запрет на курение опиума и алкоголь [Беллью, 1877, с. 283]. Женщины были обязаны закрывать лица и практически лишились права распоряжаться своим имуществом [Forsyth, 1875, р. 89; Shaw, 1871, р. 480]. Кроме того, была отменена практика так называемого временного брака, имевшего распространение при китайских властях: жительницы Восточного Туркестана нередко заключали такой брак с приезжими иностранными купцами, которые, уезжая обратно, оставляли своим «женам» некоторое имущество. Якуб-бек строго запретил такой брак и даже казнил нескольких нарушительниц запрета. Но женщины нашли способ обойти его: они заключали официальный брак, но затем якобы ссорясь с мужьями, обращались к казию с заявлением о разводе и получали его, заплатив всего 1 таньга! А если женщина не желала выжидать срок, необходимый для вступления в новый брак, она могла переехать в другой город и заключить брак там [Беллью, 1877, с. 283–284; Forsyth, 1875, р. 84–85].

С укреплением роли шариата в Восточный Туркестан пришла и суровая система наказаний. При китайских властях в большинстве случаев преступников карали штрафами или тюремным заключением, теперь же были введены телесные и увечащие наказания, широко применялась смертная казнь (в крупных городах — перерезывание горла, в малых — чаще повешение) [Forsyth, 1875, р. 101–102]. Впрочем, как отмечают иностранцы, жестокость Якуб-бека вскоре принесла свои плоды: в 1870-е годы количество преступлений резко снизилось, практически прекратились грабежи и разбои [Куропаткин, 1879а, с. 29; Shaw, 1869–1870, р. 131].

Отдельного внимания заслуживают особенности статуса кочевников Восточного Туркестана (казахов, киргизов, калмыков). Они не были привязаны к земле и собственности, а потому в любой момент могли сложить с себя подданство властей Восточного Туркестана и перекочевать под власть другого сюзерена. Принимая это во внимание, и китайские власти, и Якуб-бек старались обеспечить им различные льготы и привилегии. У них сохранялись их собственные правители (султаны и беки у казахов, бии у киргизов, нойоны или дзасаки у калмыков) [Forsyth, 1875, р. 47–48, 60; Hayward, 1870, р. 70], они практически не платили налоги. Правда, Якуб-бек попытался установить более жесткий контроль над кочевниками и однажды даже приказал задержать в Кашгаре киргизского вождя с сыном, приехавших для разрешения территориального спора [Hayward, 1870, р. 102; Trotter, 1878, р. 196]. Подобные действия не могли вызывать доверия со стороны кочевников, и калмыки, поначалу признавшие власть Якуб-бека (пообещавшего не навязывать им ислам), вскоре в большинстве своем перекочевали в Кульджинский край, находившийся под властью России [Куропаткин, 1879а, с. 28, 144–145, 189].

После восстановления контроля над Восточным Туркестаном китайские власти продолжили либеральную политику в отношении кочевников. С них вообще не взимались налоги в китайскую казну, они сохранили собственную систему управления и суд. Однако, как отмечали российские дипломаты, эти меры лишь усиливали презрение кочевников-мусульман к китайцам, и они готовы были поддержать любое восстание против них [Корнилов, 1903, с. 265–266; Петровский, 1886, с. 16–17].