Говори

Рейчел потащила нас в конце каникул на вечеринку – к чирлидершам, с пивом, старшими и музыкой. Шантажом заставила своего брата Джимми нас туда отвезти. Мы все собирались остаться у Рейчел на ночь. Мама ее считала, что Джимми повез нас кататься на роликах.

До фермы от нашего района километра три. Выпивку разливали в амбаре, там же стояли усилители. Почти все околачивались на границе света и темноты. Гости напоминали моделей из рекламы джинсов – худые-прехудые, пухлые губы, крупные серьги, белые улыбки. Я почувствовала себя совсем маленькой.

Рейчел, понятное дело, быстро вписалась. Она многих тут знала через Джимми. Я попробовала пива. На вкус хуже лекарства от кашля. Выпила до дна. Еще стакан, потом еще, потом стало страшно, что меня сейчас вытошнит. Я выбралась из толпы и побрела к лесу. Листья блестели в свете луны. Я видела огни – такие звезды, застрявшие среди сосен. Кто-то хихикал за стеной темноты, девочка с мальчиком тихо перешептывались. Мне их было не видно.

Шаги за спиной. Кто-то из старших. А потом он со мною заговорил, стал заигрывать. Такой обалденный, модельной внешности парень. Волосы куда красивее, чем у меня, сплошные загорелые мускулы, ровные белые зубы. Заигрывает со мной! Где Рейчел? Она должна это видеть!

Греческий бог:

– А ты откуда? Такая красивая, а прячешься в темноте. Пошли потанцуем.

Взял меня за руку, притянул к себе. Я вдохнула запах одеколона, пива и чего-то непонятного. Я прямо идеально приладилась к его телу – голова на уровне плеча. Голова немного кружилась, и я прижалась щекой к его груди. Он обхватил меня рукой со спины. Я подумала, что это не очень воспитанно, но язык едва ворочался от пива, и я не могла придумать, как бы попросить его перестать. Музыка играла дивная. Вот оно, значит, каково в старшей школе? Где Рейчел? Она должна это видеть!

Он приподнял мое лицо навстречу своему. Поцеловал меня, по-взрослому: тесно, сладко и глубоко. Едва не сбил с ног этим поцелуем. И на миг я подумала: у меня есть бойфренд, в старшую школу я пойду с бойфрендом – взрослым, сильным, готовым меня защищать. Еще один поцелуй. Он плотно прижался зубами к моим губам. Стало трудно дышать.

Луну скрыло облако. Тени стали фотографическими негативами.

– Хочешь? – спросил он.

О чем это? Я не ответила. Не знала. Не заговорила.

И вот мы на земле. Когда это произошло?

– Нет.

Нет, мне это не нравится. Я на земле, он на мне сверху. Я что-то бормочу – мне нужно идти, меня подруга ждет, родители волнуются. Едва себя слышу – лепет помешанной алкоголички. Он затыкает мне рот своим, больше ничего не скажешь. Я рывком отворачиваю голову. Какой он тяжелый. Прямо булыжник сверху. Открываю рот, чтобы вдохнуть, закричать, он зажимает его ладонью. В голове голос, отчетливый, как бой колокола: «НЕТ, Я НЕ ХОЧУ!» Но слова не вытолкнуть. Пытаюсь вспомнить, как мы оказались на земле, куда подевалась луна и – бамс! – футболка вверх, шорты вниз, земля пахнет сыростью и тьмой и – НЕТ! – на самом деле я не там, я у Рейчел, завиваю волосы и наклеиваю накладные ногти, а от него пахнет пивом и злом, и мне больно больно больно и он встает

и застегивает джинсы

и улыбается.

Следующее, что я помню: увидела телефон. Стою посреди пьяной толпы и набираю 911, потому что мне нужна помощь. Посещения Доброго Полицейского во втором классе сделали свое дело. Женский голос:

– Полиция. Что у вас случилось?

А я смотрела на свое лицо в окне над кухонной раковиной и не могла выговорить ни слова. Кто эта девочка? Никогда ее раньше не видела. Слезы текли по лицу, по распухшим губам, скапливались на трубке.

– Все хорошо, – сказала милая женщина в телефоне. – Мы определили ваше местоположение. Наряд выехал. Вы пострадали? Вам угрожают?

Кто-то выхватил трубку у меня из руки, вслушался. Крик – копы едут! Синие и вишневые огни крутились в окне над раковиной в кухне. Лицо Рейчел – искаженное злобой – рядом с моим. Кто-то дал мне пощечину. Я сквозь лес ног выползла наружу. Снаружи луна улыбнулась мне на прощание и исчезла.

Я пешком дошла до дому – там пусто. Говорить не с кем.

Сейчас не август. Луна спит, а я сижу на крыше веранды, точно замерзшая гаргулья, и гадаю: может, солнце нынче пошлет мир подальше и проспит утро.

На снегу кровь. Я прокусила губу. Нужно накладывать швы. Мама опять придет поздно. Ненавижу зиму. Мы всю мою жизнь прожили в Сиракузах, а я ненавижу зиму. Да и никто ее не любит. Так уж разъехались бы все отсюда.

Мои отметки

Четвертая четверть

Припечатали

Школьные спортсмены создали петицию – чтобы Шершень больше не был нашим символом. Добила их речовка соперников. Они ее услышали на прошлом баскетбольном матче:

ШЕРШНИ, ШЕРШНИ – РОХЛИ,
ЧТОБ ВЫ ПЕРЕДОХЛИ!
МЫ ПО УЛИЦЕ ИДЕМ,
НА ВСЮ УЛИЦУ ОРЕМ:
ШЕРШНИ, ШЕРШНИ – РОХЛИ,
ЧТОБ ВЫ ПЕРЕДОХЛИ!
(И так до бесконечности.)