Грачевский крокодил. Первая редакция

Извинившись предъ Анфисой Ивановной что онъ безпокоитъ ее своимъ посщеніемъ, объяснилъ что, шатаясь съ утра по берегамъ рки Грачевки, ршился зайти къ ней немного отдохнуть. Проговоривъ это, онъ сильно закашлялся и добавилъ что онъ очень усталъ, а главное раздраженъ всми тми нелпостями которыми наполняются въ настоящую минуту газеты по поводу крокодила. И проговоривъ это, онъ съ досадой швырнулъ газеты и совершенно изнеможенный опустился въ кресло. Анфиса Ивановна очень обрадовалась приходу г. Знаменскаго, приказала подать закуску и передала ему немедленно слова Мелитины Петровны. Но г. Знаменскій не обратилъ даже вниманія на разказанное Анфисой Ивановной и объявилъ что у Мелитины Петровны завидный характеръ, такъ какъ она надо всмъ шутитъ и смется, а что о поимк крокодила онъ не заботится, что крокодилъ его рукъ не минуетъ, и что какъ только получитъ онъ отъ Вольфа книги, то крокодилъ будетъ пойманъ, объ этомъ нечего и толковать! Но будто бситъ его боле всего то обстоятельство что газеты точно сговорились и доказываютъ что въ Грачевк не крокодилъ, а какая-то гигантская змя, что такое нахальство подмываетъ его хать и въ Москву, и въ Петербургъ для крупныхъ объясненій съ авторами этихъ недобросовстныхъ статей. Затмъ онъ опять закашлялся, а немного погодя, отдохнувъ отъ кашля, высказалъ свое глубокое презрніе къ тмъ людямъ которые такъ легко относятся къ печатному слову и ради какого-то глупаго гаерства затемняютъ истину искаженіемъ фактовъ.

За закуской, отъ которой впрочемъ г. Знаменскій отказался объявивъ что ему теперь не до ды, Анфиса Ивановна сообщила ему что по словамъ Ивана Максимовича, крокодиловъ не одинъ, а двадцать, что они прибыли изъ Петербурга вс кургузые, а одинъ безъ хвоста. Услыхавъ это, г. Знаменскій расхохотался и объяснилъ старух что крокодилъ только одинъ, за это онъ ручается, а что Иванъ Максимовичъ всегда говоритъ съ волкомъ двадцать. Вспомнивъ дйствительно поговорки Ивана Максимовича, разсмялась въ свою очередь и Анфиса Ивановна и не мало удивилась что вчера, встртившись съ Иваномъ Максимовичемъ, она и забыла совершенно про его манеру говорить. Затмъ г. Знаменскій успокоилъ Анфису Ивановну еще и тмъ что если она не будетъ ходить на рку и въ камыши и ограничится прогулками по саду и по дому, то ей нечего опасаться быть проглоченною крокодиломъ, такъ какъ животное это ни въ садъ обнесенный заборомъ, ни въ домъ никоимъ образомъ не пойдетъ. Посл этого, собравъ вс свои газеты, г. Знаменскій распросщался съ Анфисой Ивановной и, повторивъ еще разъ что крокодилъ его рукъ не минуетъ, зашагалъ по дорог ведущей въ село Рычи.

Посщеніе это подйствовало на Анфису Ивановну несравненно благотворне капель прописанныхъ фельдшеромъ Нирьютомъ, такъ что старушка совершенно успокоилась, выкинула за окно пузырекъ съ каплями и отправилась въ садъ потолковать съ Брагинымъ о войн 12 года.

Предъ обдомъ возвратилась Мелитина Петровна и разказала тетк что на обратномъ пути ей встртился Знаменскій, остановилъ ее среди поля и, ухвативъ ее крпко за руку, принялся, читать ей газетныя статьи о морскихъ чудовищахъ и, окончивъ чтеніе, принялся ругать авторовъ этихъ статей, не понимающихъ что Грачевка не Норвегія, не Оркнейскіе острова, что онъ не капитанъ Древаръ и не епископъ Понтопидагъ, а учитель Знаменскій, а кончилъ тмъ что объявилъ ей: если дло этимъ не кончится, то онъ перестрляетъ всхъ этихъ писателей искажающихъ истину.

— Ну что же ты? спросила Анфиса Ивановна.

— Я прозвала его Донъ-Кихотомъ и посовтовала ему зайти къ фельдшеру Нирьюту.

И Мелитина Петровна, весело расхохотавшись, привилась обнимать и цловать тетку и общала ей прочесть когда-нибудь Донъ-Кихота, такъ какъ Анфиса Ивановна думала что это какой-нибудь генералъ тоже сражающійся въ Сербіи.

Вечеромъ Мелитина Петровна начала чтеніе Всадника безъ головы, а чтеніе это такъ заинтересовало Анфису Ивановну что она прослушала до двнадцати часовъ ночи и только въ первомъ часу улеглась въ постель совершенно спокойная что крокодиловъ только одинъ, да и тотъ въ домъ залзть не можетъ.

IX

Однажды вечеромъ пришелъ къ Анфис Ивановн отецъ Иванъ. Анфиса Ивановна очень обрадовалась увидавъ своего любимаго священника, поспшила усадить его на самое мягкое кресло и распорядилась на счетъ чая. Отецъ Иванъ объявилъ старух что онъ пришелъ къ ней провести вечеръ, что его гложетъ какая-то тоска и что онъ не знаетъ куда дваться ему съ этою тоской. При этомъ онъ разказалъ старух что ему сильно нездоровится, но что онъ боится лечь въ постель и именно потому что не увренъ встанетъ ли онъ съ этой постели, или нтъ. Анфиса Ивановна посовтовала обратиться къ фельдшеру Нирьюту, но услыхавъ отъ отца Ивана что такихъ болзней фельдшера лчить не умютъ и что единственный врачъ подобныхъ болзней есть милосердый Богъ, Анфиса Ивановна замолчала и смекнула что дйствительно отецъ Иванъ что-то выглядитъ плохо.

— Что же съ вами? спросила старуха съ участіемъ.